— Единственное, что тебя пугало во мне, это то, что я была твоим ребенком, и ты была вынуждена заботиться обо мне! — закричала я на мать.

— Она видит то, чего не должна видеть! Я знаю, что у нее бывают видения! — продолжила она бросать обвинения. — Она сама мне об этом рассказывала.

В тот момент я бы отдала все, чтобы вернуться в прошлое и заставить себя шестилетнюю молчать.

— Она не в себе, и все тут об этом знают. Если бы не я с братом, она бы даже ничего не ела. Она с трудом отрывается от своего места, — воскликнула я, ткнув пальцем в сторону старого и грязного кресла в гостиной.

Бейли начал вертеться у меня на руках, и я всеми силами старалась его успокоить.

— Все это не имеет значения, — заговорила женщина-военный, — тебе придется последовать с нами.

— Я являюсь кормильцем и опекуном моих братьев, — заявила я.

Мой голос стал спокойнее, но сердце вырывалось из груди, а ладони сильно потели. Все, чего я желала, это сорваться с места и убежать, ну и или поджечь мою мать. Если бы это не подтверждало, что у меня есть сверхспособности, я бы сделала это, хотя пока и не понимаю, как это работает. Я не ненавидела ее раньше. Я не испытывала к ней ни капли уважения, она мне очень не нравилась, но это не было ненавистью. Теперь же это чувство переполняло меня, и если бы я сейчас могла добраться до нее, я бы избила ее до полусмерти.

Полковник бросил взгляд на Бейли, прежде чем посмотреть на Гейджа, который подошел ко мне и встал за моим плечом.

— Это чистая правда, — заговорил брат, — если бы не Ривер, мы бы давно умерли! А этой женщине абсолютно плевать на нас.

— Поскольку ваша сестра поедет с нами, вам отныне будет поставляться продовольствие, — ответил полковник.

Я чувствовала, как Гейдж негодует. Как он напряжен, стоя позади меня. Я рискнула посмотреть на него. Его руки были сжаты в кулаки, на лбу выступили вены, а его покрасневшее лицо блестело от пота.

— Эта женщина вышвырнет нас на улицу! — возмутился мой брат, указывая пальцем на мать.

— По уставу семей добровольцев и по договоренности с вашей мамой о вас позаботятся.

Кровь застыла в моих жилах. Мне стало тяжело дышать, когда я осознала, что никакого выхода нет, а у меня просто нет выбора. Я бросила взгляд на заднюю дверь. Даже если бы мне сейчас удалось вырваться и сбежать, то мне некуда было бы идти и негде спрятаться. Мы жили на острове. Мне хотелось рыдать от безысходности. Тем более я не знала, что мне делать с моими братьями. Я не могла оставить их с матерью, но если бы я даже взяла их с собой и нам бы удалось сбежать всем вместе, то жить все время скрываясь, не стало бы для них лучшим вариантом.

Я повернулась к толпе в дверях и наткнулась на самодовольную улыбку моей матери. Полковник повернулся в дверях и позвал рукой охранников. Я ахнула, когда в дверь вошел Асанте. Его соболиные глаза были печальны, когда они встретились с моими.

— Я не знал, что так произойдет, когда они приказали нам опросить всех жителей мыса. Мне безумно жаль, Ривер.

— Все в порядке, Асанте. Я все понимаю. Я готова идти.

— Нет! — истошно крикнул Гейдж.

Его дрожащий голос вызвал у меня слезы, которые обжигали мне сердце. Взяв Бейли одной рукой, я схватила брата за руку, когда он сделал решительный бросок вперед. Он пытался освободиться от моей хватки, когда смотрел на людей в дверях. Если я сейчас отпущу его, то он бросится на них, и я не хотела думать о том, что может произойти.

Нельзя было допустить, чтобы его арестовали, потому что тогда у Бейли не останется никого, кто о нем позаботиться, и мне не хотелось, чтобы Гейджу причиняли боль. Бейли поднял свою голову с моей шеи и сонно посмотрел на людей вокруг нас, а потом засунул свою руку к себе в рот.

— Здесь нет никакого выхода, — прошептала я Гейджу, — у меня правда нет другого выбора.

Я снова повернулась к людям и сурово посмотрела на свою мать.

— Я согласна идти с вами, если вы пообещаете, что она будет получать только столько еды, чтобы смогла выжить. Я хочу, чтобы о моих братьях позаботился кто-то другой, и чтобы они получали все положенные компенсации, а не эта женщина.

— Это тебе не сделка! — закричала на меня мать.

Бейли вздрогнул, его тело задрожало, когда он прижался ко мне сильнее.

— Ривер, что происходит? — произнес он.

— Все в порядке, — успокаивала я его, поглаживая по спине.

— Мисс, у вас действительно нет выбора, — рыкнул полковник.

— Я в курсе, — сказала я, бросив на него решительный взгляд. — Но я либо спокойно пойду с вами, либо сейчас начну вырываться и брыкаться. Я буду кричать так, что это точно привлечет внимание толпы. Уже и так ходит масса слухов о стене, о возросшем количестве смертей и о том, что на самом деле там творится. Вы хотите, чтобы все жители мыса видели, как вы насильно вытаскиваете из дома члена общины, который многих здесь снабжает едой, заботиться о своих братьях и уже преодолел возраст, в котором можно стать добровольцем? Вы же должны понимать, что это только усилит волнения среди масс.

Полковник и женщина снова обменялись взглядами.

— После этого вы точно не сможете найти добровольцев в следующем году. Может быть, мы и отдаленное от стены сообщество, но слухи доходят и досюда, — настойчиво продолжала я.

— Мы позаботимся о твоих братьях, — сказал полковник.

— Уходите от нее, — сказала я, обнимая Гейджа.

Он дрожал в моих объятиях, глядя на меня своими карими глазами, которые были полны слез. «Не плачь, не плачь, не плачь». Я повторяла это про себя неистово. Я понимала, что если сейчас потеряю самообладание, то превращусь в рыдающее беспомощное существо, которое они все равно вынесут из дома, и это никак не поспособствует тому, чтобы избавить братьев от когтей нашей матери.