С каждой фразой, сказанной мне полковником, я все больше сомневалась, что смогу выбраться из этой историей живой. Я взглянула на дверь грузовика и женщину, которая сидела рядом со мной. Может быть, стоит попытаться открыть дверь и вытолкнуть ее, прежде чем выпрыгнуть из машины самой. Ничто не мешало мне убрать ее с моего пути, так же как ей ничто не помешало разорвать мою жизнь в клочья.

Взгляд женщины устремился на меня, ее губы сжались, как будто она догадывалась о моих мыслях, поэтому я мило улыбнулась ей.

— Почему я не еду сзади со всеми добровольцами? — поинтересовалась я.

— Ты сама знаешь почему, — резко ответила она.

— Если бы я знала, то не стала бы спрашивать.

Ответом на мое заявление стало гробовое молчание. Я снова бросила взгляд на дверь. Если бы мне сейчас удалось сбежать от этих людей, чтобы я делала потом? Бежала в сельскую местность, а потом прошла сотни миль, чтобы вернуться домой? Я бы сделала это, если бы была уверена, что они не станут меня искать. Но они будут и, первым делом, придут к моим братьям. А я должна сделать все, что от меня зависит, чтобы не допустить этого.

— Я не собираюсь бежать, — произнесла я.

— Ты не сделаешь этого, если хочешь чтобы о твоих братьях заботились и чтобы мы не трогали их, — сказала женщина.

Вот оно, подтверждение того, что теперь они будут использовать моих братьев, чтобы манипулировать мной и давить на меня, если я не буду делать того, что им нужно. Моя неприязнь к ней возросла до предела, поэтому я отвернулась от нее, чтобы не открыть дверь и не вытолкнуть ее из грузовика просто так.

Мои мысли вернулись к последним событиям в моем доме. В моей голове постоянно мелькало предположение о том, что Асанте взял к себе моих братьев, чтобы правительство всегда было в курсе, где они и что с ними. Но я старалась отгонять эту страшную мысль от себя.

Он был моим другом. Пусть он и был охранником, но в его глазах было искреннее сожаление, когда он вошел в мой дом. Тем более, я не думаю, что они могли предугадать, что я потребую забрать моих братьев от матери.

Я сосредоточилась на темнеющем горизонте, когда солнце скрылось за его линией. Красные, желтые, розовые и оранжевые огни освещали небо, когда грузовики двигались по шоссе. Я взглянула на датчики на приборной панели машины, пытаясь понять, какой из них за что отвечает. Некоторые из них были мне знакомы, предназначение некоторых я не могла вспомнить, а другие вообще видела впервые. Просто прошло ужасно много времени с тех пор, когда я последний раз сидела в автомобиле, я уже забыла, как звучит шум колес, скользящих по тротуару, и убаюкивающее ощущение от их движения по дороге.

Небо было уже практически черным, когда мы подъехали к заправочной станции и припарковались у одной из колонок. Свет просачивался на тротуар из магазинчика справа от нас, освещая небольшую часть дороги. Человек вышел из стеклянной двери и поспешил к нам. Он сказал что-то водителю машины, которая стояла перед нами, прежде чем пойти в нашу сторону.

— Топливо, — прошептала я в изумлении.

Женщина недовольно фыркнула, прежде чем открыть дверь, и выпрыгнула из машины. Полковник обхватил руками руль и повернулся ко мне.

— У тебя заключен договор. Ты не должна быть здесь, но зато теперь твои братья в безопасности. И твоя работа на стене — это действительно то, что нужно этой стране, — промолвил он.

Я еле сдержалась, чтобы не сказать, что мне не интересны эти разговоры. Женщина уже невзлюбила меня почему-то, но меня это мало волновало, потому что наша антипатия была взаимна. Полковник тоже не дал мне никаких ответов и полезной информации, но допускать того, чтобы оба военных меня не любили, было бы опрометчиво.

— Полковник…, — я пыталась вспомнить его имя, которым он представился добровольцам.

— Полковник Ульрих Макинтайр. Но пока можешь звать меня просто Мак.

— В этом районе много топлива?

Он отрицательно покачал головой и вновь повернулся ко мне.

— Эта заправка предназначена только для военной техники. Положение вещей здесь такое же, как и на мысе, откуда ты прибыла. Только здесь нет столько морепродуктов, как у вас.

— Зато побольше мяса.

— Уверен, что многие люди мечтают здесь о лобстере или добротной крабовой клешне время от времени.

— Скорее всего, это так, — ответила я.

Несмотря на то, что мне изрядно надоели морепродукты за последние несколько лет, но в этот момент я поняла, что, возможно, я никогда не смогу поесть их снова. Завтра я не смогу отправиться на рыбалку, как только проснусь. Не факт, что я вообще смогу завтра проснуться. Потому что мне до сих пор неизвестно, какую судьбу уготовили они для меня.

— Ты сможешь писать своим братьям, и уверяю, что вскоре те соотечественники, которые будут жить с тобой на стене, станут твоей новой семьей, — произнес Мак.