Шрифт:
– Да, монсеньор.
– Как скоро сможешь доставить младенца?
– Это вопрос часов... Позволю себе заметить – местные жители расценят это как разбой. Разбой архиепископских солдат в архиепископской деревне.
– Так устройте маскарад! – взмахнул руками архиепископ. – Почему я вас всему должен учить?
– Слушаюсь!
«Пожалуй, Себастьян действительно прав. С него требуют музыки – так они получат ее. Боже, как я был слеп! ТАКОЕ действительно не сможет призвать никакие злые силы. Если бы я сам догадался. Если бы просто поговорил с Себастьяном начистоту... Почему мы так разобщены? Почему и среди сподвижников Карла Готторна нет согласия?.. Однако где гарантия, что потом инквизиторы отпустят семью Себастьяна? Кажется, эти святоши совсем сошли с ума».
Зайдя в оружейную лавку и отдав все свои сбережения, Конрад купил пистоль. В Зальцбурге это страшное оружие было запрещено к ношению частным лицам. Но когда торговцев останавливали подобные запреты?
«Что бы ни сделал Себастьян, мне кажется, его семью все равно не отпустят... Ведь это очень заманчиво – совершить черную мессу, а потом перебить всех свидетелей или тех, кто оказался хоть как-то замешан... Но шила в мешке не утаишь. Уже сейчас по городу ходят странные слухи. Однако предсказать заранее действия „святых отцов“ невозможно. Себастьян будет делать свое дело, а я постараюсь сделать свое».
Глава 24
Снова шорох в кустах. Переговариваются о чем-то. Крестьяне. Около дюжины. В их руках дубины и вилы. Один с веревкой. Вышли из-за живой изгороди и цепью растянулись по обе стороны от Ольги. Стали медленно сходиться.
– Что вам нужно?! – крикнула она.
Молчание в ответ.
«Да что же это... Хоть бы освободить руки. Я бы тогда попыталась управлять лошадью, ускакать отсюда...»
Крестьяне шли медленно, осторожно, стараясь отрезать ей путь к бегству.
«Что они будут делать, когда поймают меня? Неужели убьют?.. Что ТЫ молчишь? Ты же слышишь меня!»
«Я уже давно слушаю... Просто надоело первым начинать разговор. Все ждал, когда ты сама меня позовешь».
«Кто эти люди? Зачем они меня окружают?»
«В этих местах есть легенда о дикой охотнице. Она скачет по горам, а когда приближается к какой-нибудь деревне, там начинается мор. Или падеж скота. Или еще какая-нибудь гадость... Они думают, ты – охотница».
«Убьют?»
«Наверняка. Забьют камнями или, если получится, сожгут на костре. Они боятся к тебе прикасаться. Так что...»
Один из крестьян кинул веревку.
«Лассо! – вздрогнула Ольга. – Они хотят поймать в петлю меня или лошадь».
Она закричала, как могла громко, и ударила кобылу пятками по бокам. Лошадь сделала несколько неуклюжих прыжков. Крестьяне чуть отступили. Потом снова придвинулись ближе. Тот, что кидал петлю, теперь подтягивал веревку к себе, чтобы потом снова бросить.
«Лошадь не убежит от них, если я сам этого не захочу».
«Я же нужна тебе! Ты не позволишь, чтобы они меня убили».
«Они и не успеют убить. Но покалечить – вполне... А потом появится Цебеш. Он уже спешит сюда. Местные крестьяне очень его уважают».
Цебеш. Имя ударило как плеть. «Нет, не надо! Я тебя впущу. Только дай мне сейчас уйти от крестьян, а потом ты вселишься в того, в кого я скажу».
«Согласен. Так в кого?»
«В кого я скажу».
Крестьянин снова бросил лассо. Ольга ударила лошадь в бока, но та только устало фыркнула. Веревка скользнула по плечу Ольги.
«Ты должна сейчас назвать имя. И вселение произойдет, как только мы встретим этого человека. Таковы мои условия».
«Да. Я согласна».
«В кого?»
Крестьяне еще на шаг сузили круг.
«Только не Цебеш. И не Ахмет... В Хорвата».
Брошенное лассо охватило бы ее за плечи, но лошадь дернулась вдруг, будто кто ее укусил. Со спины налетел холодный ветер, сыпанув пылью и облетающей листвой в глаза стоящих на пути крестьян. Испуганно заржав, лошадь бросилась на людей. Мелькнула страшная коса возле лица. Кто-то сдавленно крякнул, сшибленный с ног. Прыжок через заросли шиповника, и вперед – снова в сумасшедшую скачку. Кажется, вслед летели камни, люди что-то кричали. Ей было все равно. Все время, пока она говорила с Сатаной, руки делали свою работу – напрягались, терлись, тянули. И теперь она почувствовала, наконец, что петля, стягивающая за спиной кисти, ослабла.
Лошадь успокоилась и двигалась теперь по неширокой дороге медленным шагом. Вокруг – ни души. За спиной злополучная деревня, а где-то далеко впереди – карета. Движется ей навстречу. На таком расстоянии кажется – почти стоит. Ольга, наконец, изловчилась и освободила правую кисть. Сбросила веревку, болтавшуюся теперь на левой. Нагнувшись к лошадиной шее, зацепила пальцами болтавшуюся бесполезно мокрую от пены узду.
– Ну, красавица, теперь другое дело. Теперь я решаю, куда тебе повернуть. Сворачивай с дороги. Надо обогнуть деревню и вернуться туда, откуда пришли. Ты ведь умная лошадка? Мы с тобой вспомним дорогу, по которой попали в деревню.