Ну, все.

Теперь мне точно конец.

Глава 14

Очухались мы с дядечкой минуты через три, но комментировать наши с ним сплетни, хоть это и было весело, не решились. Зачем? И так же ясно, что мы разговаривали о совершенно разных людях. Разве кто-то сомневается в этом?

Эх.

Разбросаем по полкам события моего дня: первое - вылазка на второй этаж. По словам Обашкина, этот короткий поход равносилен преступлению и карается смертной казнью через щекотку. Так, едем дальше. Потом про Славика вспоминать будем. Особенно про взгляд его красноречивый, которым он меня сейчас карает. Второе – самое сладкое, издевательства над Филом. Честно-честно, понравилось. Когда я стану старой бабулей, то выйду во двор, сяду на лавочку и буду местной ребятне рассказывать сказку, как красна девица голыми руками расправилась с драконом. Да после таких баек я стану бабкой-легендой. Это которая не пирожками внуков пичкает, а анекдотами. Третье – тоже, кстати, веселенькое дело, но с последствиями: серфинг на Довлатове и его ушибленный палец. Четвертое – ну, вы и так в курсе, что сплетничать я не хотела, а незнакомый дядька, оказавшийся папой Фила, пытал меня. Если этот разговор всплывет, я очень надеюсь, что Филимон поверит мне, а не своему отцу. Чего ему-то верить? Я хоть про малознакомого парня трындела, а он, вообще, о сыне.

Покачала головой, глядя на мужчину, неодобрительно фыркая. Типа, ц-ц-ц, ну как так можно? Про любимого ребенка. Куда мир катится?

– Слав, вы идите. Скоро вас догоню.

Догоню. Все уловили смысл? Значит, сейчас от меня избавляться будут. От мыслей, что два непонятно откуда появившихся амбала силком потянут меня к выходу, стало немного тошно. Интересно, дядька на такое способен? В принципе, он воспитал Карлсона, который то и дело грозится выкинуть меня в окно. Если прикинуть и представить, что Фил - огурец, а его батя – грядка. На какое расстояние огурец может откатиться?

Ох, мамочки.

Мне сейчас точно пинка под зад дадут.

Ну, на фиг.

– Насть, а что у тебя с глазом? – охаю, смотря на идеально чистый глаз Смирновой.

– Что там?

– Но раз мы в больнице, не помешало бы проверить. Пойдем, я видела, где находится кабинет лора.

– Так, если глаз, окулист же нужен.

– Я и его видела. Пошли, пошли.

И пока Обашкин не спалил меня, схватила его девушку под руку и потащила за угол.

– Что с глазом? Марусь, лучше ты скажи, чем я сама увижу. Распух? Отек? Капилляр лопнул? Бли-и-ин. Говорили мне, чтоб в темноте книжки не читала, а я же…

Слежки нет, амбалов на горизонте тоже не виднеется, а выход вон за той дверью. Поворачиваюсь к подруге и разжимаю хватку, отпуская ее руку.

– Дай еще раз посмотрю, – вглядываюсь в ее перепуганное лицо, и моя совесть даже не чихает. И правильно. Уж лучше пусть Смирнова поволнуется, чем я. – Не-е-е, показалось. Ничего нет. В больницах такое жуткое освещение, не замечала раньше? На лампочках экономят, что ли? А дальше что? Школы без мела останутся?

– Стоп. Я не успеваю. Лампочки, мел. Что?

– Эх, Смирнова. Замуж еще не вышла, а с соображалкой уже проблемы. Ты соберись, в конце концов. Людей понимать перестала, – и опять головой качаю. – Ладно, беги к своему. А мне идти надо.

– В смысле идти? Куда? Домой? Марусь, подожди, давай Славе скажем, и он нас отвезет. Вместе поедем. День такой тяжелый.

У тебя?

Не смеши мой купальник, Смирнова. День у нее тяжелый. Ну, дает.

– Бедная, – сочувственно отвечаю ей.
– Но мне по магазинам пробежаться надо. Завтра в универ, а у меня ручки до сих по нет и ластика. Не скучайте.

Оставляю ее одну, а сама к выходу иду.

Пф-ф-ф, не скучайте.

Судя по выражениям лиц Обашкина и всего его окружения, они только и делают, что целыми днями скучают.

Эх, нет в них Сажинского жизнелюбия.

А вот Смирнову, кажется, все устраивает.

Ужас.

Вот сейчас как до остановки добегу, как сяду в желтый лимузин за двадцать пять рублей с человека, и умчусь в закат. Правда, ехать долго придется, а еще и с пересадками, ведь Довлатова отвезли в частную клинику. Негоже его заднице, то есть пальцу, обычную посещать. Взял и настроение мне испортил, даже не присутствуя при этом. Сильно испортил.

После того, как я минут десять бегала от здания к зданию в поисках остановки, была готова вернуться и доломать Филькин палец. От меня люди шарахались. Представьте, мимо вас проносится запыхавшаяся, лохматая девчонка и под нос себе бурчит: «Пусть у Петьки не болит, у Егора не болит, а у Филимона прыщ на носу выскочит». Говорю же, настроение на нуле.

Благо собралась с мыслями, успокоилась до состояния «приеду домой, съем кактус» и нашла все-таки временную стоянку маршрутчиков.

На расписание смотрела, когда в двух метрах от меня машина посигналила. А я что? Пусть сигналит. И не страшно совсем. День на дворе. Вокруг куча людей. Когда второй раз сигналку услышала, тоже проигнорировала. На третий развернулась и готова была этот чертов гудок затолкать в…

Довлатова.

Какого черта он тут делает?

Нет, Марусь, так спрашивать нельзя. Что люди подумают? Точно. Леди, прежде всего я леди.

– Филимон, тебя давно не били? Чего разгуделся?

М-да, с таким длинным языком до пенсии я скорее всего не доживу.

– Ты долго стоять будешь?

– Пока маршрутка не приедет. А ты?

– А при мне только что разговаривали о предстоящей свадьбе.

М-м-м. Так вот зачем он приехал. Я уж грешным делом подумала, что ему отец на меня нажаловался.