Трапп подошел к ней и обнял её сзади, прижавшись щекой к её щеке.

— Ты небритый, — пожаловалась она, но не попыталась отстраниться. Наоборот, откинулась назад, прижимаясь плотнее. — Объясни мне наконец нормально, что там у тебя приключилось.

Трапп объяснил, мешая свои слова с поцелуями. Изящная линия обнаженной шеи так и манила его к себе.

— Ну и дурак, — выслушав его, заключила гематома. — Я бы вполне спокойно провела еще несколько дней в камере, пока король бы не отошел. Что за блажь на тебя нашла?

— Сложно так просто объяснить, — он чуть отодвинул её, начиная расстегивать пуговки на платье. — Возможно, я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить…

— Ты — что?

Она так резко развернулась, что наполовину расстегнутое платье сползло с её плеча, как змеиная кожа. Трапп следил за этим процессом с интересом и пропустил тот момент, когда гематома перешла в наступление.

— О какой любви ты сейчас говоришь? — требовательно спросила она, хватая его за ворот рубахи.

В безжизненности матовых глаз что-то полыхало.

Трапп даже испугался, что она разорвет его в клочья.

— Что именно тебя так удивило? — спросил он с опаской. — Разве может быть еще хоть какая-то причина, по которой я творю одну глупость за другой?

— Конечно, — ответила она уверенно. — Ты меня хочешь. Ты десять лет провел в ссылке с Эухенией! А тут появляюсь такая я… Неудивительно, что тебя повело!

— Называй это как тебе угодно, — покладисто согласился Трапп. — Для меня столь тонкие материи — темный лес.

— Никакой любви не существует, — заявила гематома, поправляя платье. — Я с тобой лишь потому, что ты богат, влиятелен и у тебя сильное тело. Мне нравится твоя осанка и эти плечи… Но любовь? Что это вообще такое?

— Ох, дорогая, — вздохнул генерал. — Ты не могла бы быть чуть менее честной?

— Для чего? — Гиацинта взяла бутылку и переместилась вместе с ней опять на софу. Скинула туфли, вытягивая ноги. — Что я выиграю от лицемерия в данной ситуации? У тебя удивительный дар не ужасаться моим откровениям.

— Значит, — Трапп опустился на пол возле нее, — я с тобой из-за похоти, а ты со мной из-за удобства?

— Удивительно точно, генерал, — она склонилась вниз, чтобы чмокнуть его в ухо.

— Тогда за что у меня такой прекрасный синяк под глазом?

— Это вовсе не приступ ревности, не надейся! Я разозлилась из-за того, что ты тратил время на женитьбу, вместо того, чтобы поспешить и вызволить меня из тюрьмы.

— Для чего мне спешить из-за женщины, к которой я испытываю лишь плотское желание?

Она засмеялась.

— Ну где ты еще найдешь такую честную любовницу, как я?

— Просто душа нараспашку, — ухмыльнулся Трапп, стаскивая её с софы к себе на колени.

Вино разлилось, и красная струйка пролегла по шее и груди Гиацинты. Генерал склонил голову и лизнул густые капли.

— Не сбивай меня, — запротестовала горгона, — ты ведь наверняка считаешь, что буду цепляться за тебя, как кошка.

— Не будешь? — спросил Трапп, подкладывая ладонь под её голову, чтобы гематоме было удобнее философствовать.

Она смотрела на него с проказливым добродушием.

— Ты ужасный бабник, Бенедикт. Женщины вокруг тебя просто роятся, как мухи. Всё потому, что они чувствуют, что ты добрый. Ужасный порок. Добрый и богатый. Даже не знаю, что хуже.

— А ведь я тебе верен, как никому, — заметил он негромко.

— Молодец, — одобрила горгона. — Но твоя верность очень дешева. Думаю, тебе просто лень мне изменять. То одно, то другое. Короли с их глупостями. Волки всякие. Пираты вот теперь. Крестьянка ждет твоего ребенка, жена молится, а Цинни очень плохо спит без тебя, генерал. Я скучаю по тем временам, когда мы проводили ночи под открытым небом, и я чувствовала себя защищенной.

— Ты же знаешь, — сказал Трапп, легко поцеловав ей в уголок губ, — что все мои ночи принадлежат тебе.

— И пиратам.

— Это ненадолго. К весне я уже вернусь.

— Но ведь еще только осень, — гематома резко села. — Я думала… Тебя правда не будет всю зиму?

— Розвелл, Паркер, Чарли и Свон. Ты можешь располагать ими, как тебе будет нужно. Я надеюсь, что все будет спокойно, и, вернувшись, я не найду тебя в очередном замужестве.

— Не надейся даже, — она пыталась улыбаться, но выглядела печальной, — теперь я просто обязана выскочить замуж за первого встречного, чтобы ни в чем тебе не уступать.