Какой-то волонтер из Америки спорил с Артемом, и практически на чистом русском пытался что-то доказать ему. Алик прислушался.

– Как вы можете так жить? – громко удивлялся американец.

Вначале Алик не понял, что возмущает иностранца, а тот продолжал брызгать слюной и пьяно махать руками, объясняя свои претензии:

– В магазинах пусто. Сплошной дефицит. Жрать нечего! А одеты вы как?

Алик обвел удивленным взглядом стол перед собой – он просто ломился от всевозможных деликатесов. Потом внимательно осмотрел прикид сидящих рядом соотечественников. Артем тоже указал на стол рукой и что-то коротко возразил америкосу. Однако волонтер распалился еще больше.

– Это? – парень вперил взгляд в жратву на столе. – Здесь – да! А в магазинах у вас… Да в моей стране даже на помойке продуты получше.

Отчасти Алик был готов согласится с пьяным фирмачом. Со жратвой в магазинах было туго, а со шмотьём – вообще беда. Если бы не фарцовщики и всякого рода спекулянты, он бы тоже носил штаны фабрики «Большевичка» и выглядел весьма убого. Алик признавал, что и со всем остальным – тоже завал, однако готов был грудью встать на защиту Родины. Хрен с ними, с джинсами, насрать на рок-музыку и Голливуд. Даешь лучшие в мире танки, ракеты и балет!

Он открыл было рот, чтобы выдать волонтеру, а заодно и всем мировым буржуям – но передумал. В голове приятно шумело и не хотелось напрягаться, портить себе кайф.

– Я бы так не жил! – объявил америкос и замолчал, обводя горящим взглядом собеседников.

– И что бы ты сделал? Повесился? – хихикнул сидящий напротив Артема белобрысый прыщавый хлюст по фамилии Кузнецов. Это он провел двух приятелей в закрытое для советских граждан заведение.

Иностранец, не задумываясь ни секунды, огорошил друзей, пьяно выговаривая русские слова:

– Я бы пошел и застрелил прэзидента!

Все моментально заткнулись. Против такого аргумента крыть было нечем. Прыщавый начал трусливо озираться и через минуту слинял в туалет. Больше в тот вечер его за столом не видели.

Эту ночь Алик и Артем провели в кутузке. Их забрали прямо у гостиницы. Едва они, слегка покачиваясь, спустились со ступенек, двое крепких сержантов грубо упаковали друзей в милицейский «газик». Причины задержания никто не объяснял, но им и без объяснений было все понятно. Пьяных по городу собирали пачками, особенно старались в дни аванса или получки, когда карманы подвыпивших граждан были полны денег. Ну а если ты еще и выглядел прилично, то шансы провести ночь в вытрезвителе увеличивались многократно.

Со стороны могло показаться несколько странным, что их привезли в отделение, а не в вытрезвитель, но ребята не очень переживали. Отцу Артема, довольно высокопоставленному чиновнику МИДа, уже приходилось вытаскивать их из различных передряг. Вот только на этот раз Артему не дали позвонить отцу, и пришлось ребятам ночевать на загаженном деревянном помосте. Ближе к вечеру следующего дня Артема вызывали на допрос и в камеру он больше не вернулся. К тому времени, когда пришла очередь Алика, он уже успел порядком разозлиться, и прямо с порога едва не нахамил подтянутому следователю в черном строгом костюме. Однако наткнувшись на неприятный, пронизывающий насквозь взгляд, смолчал, и плюхнулся на предложенный стул. Человек за столом был предельно вежлив и корректен, что вызвало у Алика недоумение. А первый же заданный вопрос просто ввел в ступор.

– Так с кем вы собирались стрелять в президента?

После тяжелой и почти бессонной ночи голова работала в замедленном режиме и Алик не сразу сообразил, о чем вообще идет речь.

– Кого… стрелять?.. – после паузы едва выдавил он.

– Александр Петрович Кольцов, – задумчиво прочитал следователь, глядя в студенческий билет, который держал в руке.

– Д-да, – неуверенным тоном подтвердил парень.

– Почему же вас называют Алик? Кличка?

– Нет. Просто сокращенно от Александр. Маме нравилось так меня звать.

Сидящий за столом человек закрыл синюю книжечку, нервно постучал по ней пальцами, поднялся с места и подошел к арестанту вплотную.

– Ну так что по поводу покушения на президента?

До Алика наконец дошло, что перед ним сотрудник КГБ, и он слегка поежился. И далее больше получаса кэгэбэшник мурыжил его вопросами, упорно пытаясь выяснить подробности вчерашней беседы с гражданами США, и лично его, Алика, намерение сотрудничать с ЦРУ. Если бы не серьезный тон разговора, Алик мог бы подумать, что кто-то решил разыграть с ним дурную шутку. С его точки зрения, вопросы казались глупыми, а обвинения надуманными и нелогичными. Довольно скоро он чувствовал себя, как выжатый лимон, и в ответ на вопросы лишь мычал что-то нечленораздельное. Алик уже представил холодную сталь наручников на своих запястьях и нарисовал в воображении картину: он, в арестантском вагоне, едет отбывать срок на Колыму…

И вдруг допрос закончился. Следователь – или кем он там являлся на самом деле – устало откинулся в кресле и неожиданно заявил:

– Имел удовольствие читать некоторые из ваших опусов. Те, что в газете напечатаны, очень недурны. Остро, зло и прямо в десятку. А вот те, которые вы иногда читаете своим приятелям… прямо скажу, не вызывают положительных эмоций. Это попахивает поклепом на нашу с вами Советскую Родину, на нашу жизнь. Вы же комсомолец, Кольцов. Подумайте хорошенько, куда это все может вас привести? Сейчас вы просто пишете пасквили, читаете их в узком кругу. Потом обратитесь к самиздату, а дальше что?.. Прощай, университет, прощай, свобода… Подумайте о своем будущем, о своей маме. Не стоит ее огорчать. Согласны?