«Хотела бы я знать, что он сказал бы сейчас?» – иногда спрашивала Риана пустоту и тут же отвешивала себе мысленный удар по лицу. Пленница знала, что любимая надсмотрщиком порка – слабое наказание за сомнения, которые терзали её, но поделать с собой ничего не могла.

«Я становлюсь слабой», – равнодушно думала она. Но желание порвать цепь давно растаяло, и на смену ему пришло иное – встретить свою смерть.

Тьма казалась бесконечной и немой. Так что когда тишину беспросветной ночи огласил скрежет замка, Риана не сразу поверила, что слышит его наяву. Свет факелов взметнулся, озаряя каменные стены камеры, покрытые давно засохшими потеками крови – не её, чужими.

Порог переступил человек. Крупный, не похожий на тех даэвов, которых Риана видела раньше, прежде чем попала сюда. С обвислым брюшком, до краёв наполненным вином и едой, так что тога некрасиво обтягивала его.

За спиной пришельца маячил ещё один мужской силуэт.

– Вот и ты, Помпейская Псина, – усмехнувшись, произнёс он. – Довольна ли ты нашим гостеприимством?

Риана не сдержала хриплый смешок.

– Не жалуюсь, добрый господин.

– Ты стала вежливей. Неужели наши переговоры продвинулись? Скажи, Корнелий, продвинулись переговоры?

– Нет, патриций. Пленница упорствует.

– В чём же причина? Или вы разучились вести допросы?

– Мы применили обычный набор мер. Приглашали мастеров с востока. Однако мы всё ещё ждём разрешения убить её или покалечить.

– Я зачем-то нужна вам целой… бедный, бедный господин, – губы Рианы искривила улыбка. При мысли о том, что они боятся её смерти сильнее, чем она сама, становилось смешно.

– Она не безумна?

– Иногда находит, господин. Но по-прежнему опасна, так что мы не снимаем цепи.

Хозяин оглядел с головы до ног хрупкую фигуру, увитую толстой железной цепью, как плющом. Из-под звеньев виднелись обтянутые белой кожей рёбра и впалый живот.

– Спать в этом удобно, Псина?

– Затекает вон там… под лопаткой. Но слуги массируют плетью по утрам, – и снова безумный смех.

Хозяин прошел по камере от стены до стены и остановился в двух шагах от пленницы. Говорили, что дело в самый раз для этой дряни… но патрицию не нравились такие советы. Он не был уверен, что сможет этим не-человеком управлять. Но всё же заговорил, стоя спиной к невольнице, чтобы не смотреть в её ледяные голубые глаза.

– Ну, вот что… ты верно подумала. Говорят, ты нужна мне живой. Я в это не верю, но так говорят. А ты как думаешь, может от тебя быть польза, Псина?

Он смотрел, как поблёскивают в свете факелов льдисто-голубые глаза, и не мог сдержать пробегавший по венам холодок.

– Тебе надо кого-то убить? Что-то узнать? Что-то украсть? Конечно, я могу быть полезна, – Пленница усмехнулась. – А ты… Ты чем можешь быть полезен мне?

На удивление быстро для своей комплекции патриций развернулся, поднял мгновенно оказавшийся в его руках кнут и наотмашь хлестнул пленницу по груди. Риана слегка качнулась, но не издала ни звука. Несколько секунд патриций смотрел в полные безумия глаза.

– Если сейчас я оставлю тебя с Корнелием наедине – ты не доживёшь до утра, – прошипел он.

Риана пожала плечами.

Хозяин снова занёс плеть для удара, но пленница заговорила. Медленно, будто не видела нависшей над ней угрозы.

– Ты сейчас выглядишь совсем не так, как подобает аристократу Вечной Империи… патриций. Ты окривел от злости, ещё секунда – и с клыков закапает слюна. Но я готова тебя выслушать, потому что умереть я успею всегда. А если ты хочешь, чтобы я убила ещё одного даэва, то, быть может, это будет последний даэв, которого я успею убить.

Хозяин опустил кнут. Он тяжело дышал. Казалось, что на голову ему вылили ушат холодной воды.

– Выйдите! – приказал он конвоирам, чуть отдышавшись.

– Простите, патриций, не могу, – его спутник опустил голову, словно ожидая удара.

– Ты – останься. Проверь, хорошо ли закрыта дверь.

Корнелий отошёл к двери и, проверив замок, кивнул и поклонился.

– Маркус Цебитар, – сказал патриций негромко, точно опасаясь, что стены услышат его.

Глаза пленницы блеснули.

– Почему бы и нет.

– Могу ли я верить глазам? Прекрасная Церера тоже тут. Не потому ли, что на арену зачастил командир Цебитар?

Клемента прикрыла веером порозовевшие щёки. Встряхнула огненными кудрями и сверкнула глазами, демонстрируя чуть больше кокетства, чем требовали приличия.

– Я люблю красивых мужчин, владетель, разве это секрет? Вы знали, что многие гладиаторы красивы?

С этими словами Церера повернулась к загону, где расположились два десятка ожидающих боя рабов. Некоторые из них – крепкие и загорелые – точили мечи. Эти были рыжеволосыми, как и она сама. Другие – смуглые и чернявые, с раскосыми глазами – куда больше внимания уделяли подготовке своего тела, чем оружия. Были здесь и уроженцы севера, наверняка сходившие с ума от жары под своими заплетёнными в косы бородами.