Резко поднявшись, он покинул каюту спящей супруги.

Это было самое ужасное утро в жизни Райве. Оно началось с резкой сирены, которая ворвалась в сознание и засела скрипящей пружиной в больной голове. А сирена все выла и выла… и, открыв глаза, девушка поняла, что это ее персональная сирена… точнее маленькая темная коробочка, которую на весу держал ее персональный теярский псих.

— За что? – простонала обхватившая головку Райве.

— За что? – повторил Айрон, - давай подумаем вместе… за что!

На его лице промелькнуло странное выражение, но продолжил адмирал весьма грозно:

— За распитие алкогольных напитков на корабле! Это раз. За безобразное поведение в пьяном состоянии! Это два! За то… что посмела оскорбить своего адмирала, это три!

Девушка вновь откинулась на жесткую подушку и застонала. В горле было сухо и противно, тело не желало слушаться, голова… голова стала ее особым наказанием.

— Плохо? – вопросила участливая сволочь, волею судеб, ставшая ее мужем… на время.

— От меня что требуется? – хрипло простонала девушка.

«Исполнить супружеский долг… для начала, - подумал Айрон, глядя на обнаженный в силу задравшейся сорочки, плоский животик.»

— Объясняю для непонятливых, - чуть растягивая слова, произнес Вейнер, - работники кухни встают раньше, для приготовления, собственно, завтрака. Вы, рядовая Фенияр, прикреплены к пищевому блоку, следовательно… ПОДЪЕМ И ПРИСТУПИТЬ К ТРУДОВЫМ ОБЯЗАННОСТЯМ!

Райве никогда не думала, что можно так ненавидеть! Но, как, оказалось, ненавидеть можно и сильнее, потому что после подобного приказа на повышенных тонах, прозвучал волнующе-завораживающий шепот:

— Могу помочь с переодеванием…- но тут она услышала то, от чего глаза удивленно округлились, - С другой стороны… должен признать, Райве, ты не в моем вкусе…

Последние слова Вейнер протянул чуть задумчиво, словно разговаривал сам с собой, но при этом… о, да, он знал, как задеть ее чувства. Если он правильно понял, то на Авийе ценились пухленькие красавицы, эдакие розовые бегемотики и Райве на их фоне была… тощей. И вот сейчас он нанес удар в явно существующие комплексы, и судя по яростному блеску в карих глазках, девушка намеревалась доказать, что он не прав.

«Давай-давай, - мысленно усмехнулся адмирал, - пока будешь очаровывать меня, сама вряд ли сможешь равнодушной остаться!»

— Да, мне нравятся блондинки… с голубыми глазами… – Айрон изобразил мечтательный вид, - и ростом… эээ… повыше. В общем… подъем, рядовая Фенияр, труба зовет!

И с этими словами Райве оставили одну. Ее задумчивое: «Вот и чудесно!», адмирал не услышал.

Несмотря на отвратительное самочувствие, девушка поторопилась принять душ, принцип работы которого поняла раза с третьего, переодеться, причем вместо формы девушка надела традиционную авийскую одежду, понимая, что все равно ее до колена скроет белый халат повара, а волосы снова были заплетены в небрежную косу.

В пищевом блоке царило уныние, и явный похмельный синдром.

— Варю кашу, - вместо приветствия сообщил сержант Гелер.

— Могу сделать подливку, — предложила Райве, стараясь игнорировать тошноту и дикую головную боль.

— Паршиво? – сочувствующе поинтересовался сержант.

— Угу, - девушка кивнула, от этого движения стало совсем плохо.

— Там на столе… налей себе, легче станет.

— А что это? – с подозрением спросила авийянка.

— Маковая настойка, — задумчиво глядя на показания приборов, ответил Гелер, - рецепт моего деда… помогает. Э! Только разбавь водой наполовину!

Напиток, даже разбавленный 1:3 был горьким. Но уже после второго глотка жажда исчезла, настроение поползло вверх, к концу стакана, медленно потягивающая напиток, Райве была готова молиться на Гелера за столь ощутимую помощь. Сержант оторвался от кастрюль, взглянул на заметно оживившуюся девушку и с досадой выговорил:

— Надо было разбавлять 1:5!

— Я отлично себя чувствую! – возвестила Райве.

— Оно и видно, - Гелер по-отечески ей улыбнулся, - ну, давай свою поливу и… запеканку, что ли.

— Подливу, а не поливу, – поправила девушка, и авийский мотылек запорхал по пищевому блоку.

Райве никогда не чувствовала в себе столько сил, как после странной настойки, которую Гелер быстренько убрал. Все остальные повара, прибывшие чуть позже, с трудом двигались, лишенные распоряжением шкипера возможности избавиться от похмелья медицинским способом, а потому всем было… плохо. Впрочем, в это утро от них многого и не требовалось – у всех создавалось впечатление, что Райве была везде одновременно. Она доваривала кашу, добавив в нее зерна табарге, от чего по всему пищевому блоку разнесся запах, способный и в мертвом разбудить голод. На странные действия по поджариванию масла, в которое высыпалась мука, Гелер смотрел с едва скрываемым раздражением, а уж когда к карамельному месиву добавилось разведенное молоко, и вовсе едва не поинтересовался адекватностью поварихи. Но все свои мысли по данному поводу он попросту сжевал вместе с поданной на пробу подливой, конечный результат которой представлял собой белую массу, с кусочками мяса и грибов.