– Я понял. У вас там соревнование по внукам. Ты проигрываешь. Сочувствую. Но ничем помочь не могу.

– Так и будешь непотребных девок себе в берлогу таскать?

Не в берлогу, мама. А на траходтром.

Вслух я этого, конечно, не сказал.

– Ты вообще собираешься заводить детей? Тебе уже тридцать два!

– Вообще-то тридцать один. Ты зачем мне год накинула? Хочешь сказать: часики тикают?

Я пытался перевести все в шутку. Но мама была неугомонна. Я начал закипать. Сидел, совал в рот блин за блином, не чувствуя вкуса. Боялся, что сорвусь, как два года назад. У моей родительницы просто талант наступать на самые больные мозоли!

Тогда она была просто невыносимой. Насела на меня с болтовней о внуках, прицепившись к тому факту, что у меня появилась более или менее постоянная девушка.

Но ее разговоры были абсолютно и категорически неуместны. Я наорал на нее, хлопнул дверью. Потом, конечно, долго извинялся. Мне на самом деле было очень стыдно, ведь она была ни в чем не виновата.

Зато после того случая она на некоторое время успокоилась, не лезла ко мне с требованием немедленно предоставить ей внуков. И вот теперь опять!

Когда она заговорила о том, что в моем саду не помешала бы пара грядок вместо сплошного газона, я выдохнул. Внимательно выслушал все ее соображения, даже кивал. Ага, конечно, грядки! Сдались они мне.

Выпроводить любимую родительницу мне удалось только к вечеру. Причем пришлось еще и самому отвозить ее домой! Такси ей, видите ли, не понравилось. А папа отказался с ней ехать. И я его прекрасно понимаю! Сидел дома, наслаждался тишиной и покоем.

Я и с ним поболтал полчаса о том, о сем. В общем, сегодня у меня был родительский день по полной программе. Домой приехал поздно вечером. Были мысли завалиться к Аленке, но я их отмел.

Поговорю с ней завтра, на работе.

***

Алена

Сегодня меня снова вызвал к себе босс. Интересно, зачем? Может, он просто хочет спросить, как я себя чувствую после недавнего отравления йогуртом? Очень надеюсь, что так.

Я шла к нему на подкашивающихся ногах и меня мучили самые тревожные предчувствия.

Как оказалось, они меня не обманули. Едва войдя, я увидела на столе такое… что у меня закружилась голова и окончательно подкосились ноги.

Я плюхнулась на стул и уставилась на разоблачающую улику. Мой пузырек с витаминами для беременных! А я о нем вообще забыла. Выпила одну таблетку, и все. Но он лежал в моей сумке вместе с результатами УЗИ.

Лежал… а позавчера, видимо, выпал и остался в машине босса.

– Привет, - спокойно произнес он.
– Ты кое-что забыла у меня в машине.

Ну все.

Я молчала, опустив глаза. А что тут скажешь? Все и так очевидно.

***

Мирон

– Значит, ты беременна, - произнес я, глядя на побледневшую и потупившую взгляд Аленку.

Надо как-то помягче, что ли. А то снова грохнется в обморок. Но как тут спросишь помягче?

– Я еще ничего не решила, - пролепетала она.

– В смысле?

Что она несет? Что значит: не решила?

– Я еще не решила, беременна я или нет, - упрямо произнесла она, глядя в пол.

– Нет, ты решила!
– рыкнул я.

Меня захлестнула волна гнева. Не решила она, видите ли… Пусть даже не смеет сомневаться!

Я чувствовал, как кровь пульсирует в висках, и мне хочется орать и чем-нибудь швыряться. Не решила она… Неужели думает об аборте?

– Ты все решила, - твердо произнес я.
– Ребенок будет. 

Она, наконец, подняла на меня глаза. Удивленно захлопала ресницами.

– А что об этом думает твой парень?
– спросил я.

Спокойным, абсолютно спокойным голосом.

– У меня нет парня.

Что?! Как это нет?

***

Алена

Мой босс вел себя крайне странно. Я думала, он будет возмущаться тем, что я всех обманула, не сказала о беременности. А он… утверждает, что я все решила и ребенок будет!

Да еще и о парне спрашивает. Я сказала, что у меня нет парня.

– Ну, наверное, был, раз…

Мирон указал глазами на пузырек с витаминами.

– Он тут вообще ни при чем!
– выпалила я.

– Вы расстались?

Я кивнула.

Господи, этот Мирон, чтоб его, Александрович только все запутывает! При чем тут вообще Денис? Хотя… наверное, будет лучше, если он решит, что мой ребенок от бывшего парня. Чем от какого-то незнакомца, подцепленного в баре.

Что он обо мне подумает, если я скажу, что не знаю, кто отец?