Бенгальская вода

Поэзия Дмитрия Мурзина – это, прежде всего, необыкновенная чистота и та особенная пластичность, с которой он прикасается как к самому сокровенному, так и к самому обыденному – тихо, спокойно и мудро перебирая струны полярных, а порой и экстремальных, человеческих ситуаций и чувств, и одним только своим прикосновением превращая обыденное в сокровенное.

Одним из замечательных и ярких свойств лирики Дмитрия Мурзина является его особое отношение к человеческой драме в целом, его «акварельное» видение, где драматизм ситуаций, почти всегда, не успев вступить в свои права, уступает место катарсису, тем самым сообщая лирике особую пленительную лёгкость.

Поэзия Дмитрия Мурзина – это, прежде всего, необыкновенная чистота и та особенная пластичность, с которой он прикасается как к самому сокровенному, так и к самому обыденному – тихо, спокойно и мудро перебирая струны полярных, а порой и экстремальных, человеческих ситуаций и чувств, и одним только своим прикосновением превращая обыденное в сокровенное.

Одним из замечательных и ярких свойств лирики Дмитрия Мурзина является его особое отношение к человеческой драме в целом, его «акварельное» видение, где драматизм ситуаций, почти всегда, не успев вступить в свои права, уступает место катарсису, тем самым сообщая лирике особую пленительную лёгкость.

Если бы у меня не было своих стихов, я бы хотела, чтобы стихи Дмитрия Мурзина были моими.

Екатерина Горбовская

Читая новый поэтический сборник Дмитрия Мурзина, ловишь себя на мысли, что, казалось бы, расхожий, не отягощённый ответом вопрос: из чего «растут» стихи? – в данном случае не является таким уж банальным и риторическим.

Есть поэты, которым для написания стихотворения необходимо сначала найти особое поэтическое выражение – некий смысловой конгломерат, магический кристалл, где, как в семечке, уже содержится всё, что будет написано ниже. Поэзия у них являет себя не как чудо, а как неоспоримое чудо: не вода в кувшине превращается в вино, а кувшин с вином сразу появляется на столе. Оно не позволяет усомниться, не требует ни объяснений, ни человеческого участия.

У Дмитрия Мурзина не только каждое стихотворение, но и каждая строфа обычно начинается вполне прозаически. Вот первая строчка, вот вторая… И грамматика, и синтаксис в полном порядке. Всё правильно, со всем соглашаешься. Прозрачность. Прозаичность. Ещё слово, ещё… И вдруг, в буквальном смысле на глазах, строчки преображаются, слова оживают, приобретают объём, становятся эмоционально значимыми. Читатель недоумевает: как это произошло? В нём просыпается Фома не столько неверующий, сколько удивлённый. Он внимательно читает следующую строфу, прислушивается к её звучанию, пытаясь на этот раз не пропустить точку бифуркации, пограничного состояния уже живого и ещё неодушевленного. Всё напрасно.

Такова она, «Бенгальская вода», Дмитрия Мурзина.

Александр Горнон

Конец ознакомительного фрагмента.