Я понимаю, организмы ненавидят чиперов, однако зачем такие крайности, и как Садовник узнал, что я сижу на игле?

Если читатель забыл, то напомню, что некоторое время назад вырастил в своей голове чип дополненной реальности. В среде носителей это устройство называется иглой. Оно соединено с моим глазным нервом и защищенной сетью, наподобие интернет.

В общем, я стал тем самым чипером, которых невзлюбили чистые организмы. Они образовали подпольное сообщество с банальным на первый взгляд названием «Организация» и преследуют нас. Покушение на меня – яркое тому подтверждение, хотя мотивы Садовника до сих пор не понятны.

Я обратил внимание на дебаф иглы: «Ситуационная рекомендация – не двигаться».

Что же, логично, чип продолжал работать, несмотря на мое ранение. Наверное, он отключится, лишь когда умру, а может, и тогда продолжит посылать сигналы в мой глазной нерв: «Немедленно выйдите из комы и продлите лицензию».

Я услышал – что меня совершенно не удивило – звук хлопающих по асфальту ботинок, и сразу стало понятно, что это бег немолодого уже человека. Через секунду он закрыл собой небо и с опаской уставился на меня.

– Эй, вы как? – спросил мужчина.

Он действительно был немолод, лет пятидесяти, может старше, с седыми усами, одет в черную форму ЧОПовца.

– Нормально, – сказал я и понял, что произнес это вслух.

– А чего лежите?

– Упал, – заметил я очевидное.

– Если вам плохо, вызову неотложку, – пообещал охранник.

Я протянул ему руку. Она слушалась, и мужчина помог подняться.

Меня пошатнуло, но, устояв, почти сразу я сделал шаг к автомобилю и, нагнувшись, заглянул в боковое зеркало. Искаженное, бледное и напуганное, на меня смотрело лицо человека лет тридцати пяти. Под правым глазом у него был короткий ровный шрам, как от удара ножом. Через левую скулу наискосок – косой и длинный, очевидно от задевшей лицо пули. Даже нет, это был не шрам, а синяк и небольшая царапина. Следов от прямого попадания не наблюдалось.

Мне понадобилось добрых десять минут, чтобы принять произошедшее. Ехать в таком состоянии было невозможно и, сев на водительское сидение, я пытался прийти в себя.

Последнее, что запомнилось, это как брал Садовника на прицел. Пальцем. Да, ничего же другого не было.

Мы целились друг в друга, затем одновременно выстрелили. Ну, я сделал вид, а Садовник стрелял по-настоящему. Затем – падение и еще выстрел.

Я покрутил головой. Кто-то был на стоянке, это очевидно. Он или она помешали мерзавцу и не дали возможности добить меня на земле. Именно это заставило Садовника промахнуться, ведь с такого расстояния не попасть мог только новичок.

С другой стороны, я видел первый выстрел, видел, как попали в меня, и даже успел почувствовать. Но повреждений нет, и это может означать только одно: его симулировала игла. Показала, чтобы в нужный момент дернул головой и пропустил пулю. Чтобы упал и не поднимался, а Садовник, решивший, будто выполнил работу, убрался восвояси.

Рискованная комбинация, но ведь получилось! Меня накатило волной эндорфинов. Мир казался невероятно цветным. Захотелось петь, и я с трудом сдержал этот порыв.

Когда двигатель прогрелся, и температура выросла на привычные две полоски, я очень осторожно отпустил сцепление. Мне приходило в голову, что все еще нахожусь в стрессовом состоянии и могу наделать глупостей, но до сих пор поражаюсь безрассудству своих действий в тот роковой день.

Вместо того, чтобы успокоиться, я решил действовать и отправился в стрелковый клуб. Как уже рассказывал ранее, там у меня сложилась дурная репутация, отчего визит со свежими кровоподтеками на лице выглядел особенно неуместно. Но поступил я именно так и, усевшись в баре, стал бесцеремонно разглядывать посетителей. За год занятий мне не удалось завести знакомств кроме своего тренера. Я не знал никого, даже имени бармена не помнил. Впрочем, информационный баф над его головой уже сообщил, что Олег Фролов, девяносто второго года рождения, настроен явно недоброжелательно и будет всячески избегать вербальных контактов. Чего не скажешь о криминальном авторитете Гариуни Чухкадзе, разглядывающем меня с большим спокойствием и профессиональным интересом.

Поиграв с настройками иглы, я просмотрел информацию об этом человеке и попытался составить план разговора. Игла категорически не рекомендовала заговаривать с ним. Совет, разумеется, был пропущен мимо ушей. Тем более что воронка продаж над головой Чухкадзе была идеальной классической формы. Ее орал был широко открыт, и я наивно полагал, что скормлю в него все, что пожелаю.

Мы смотрели друг на друга, будто целясь, пока он не сделал небрежного жеста рукой, указав на свободное кресло за столиком.

Мне пришлось подняться и пересечь зал, отметив, что Чухкадзе уже заработал первые очки в нашем еще не состоявшемся разговоре. Он сидел полуразвалившись в кресле и без интереса смотрел, как подхожу. Одно это уже ставило Чухкадзе в положение человека, которого сейчас будут о чем-то просить или спрашивать. А я, безусловно, буду просителем, потому что никогда подчиненные не принимают своих начальников и лично являются на ковер.

– Мы знакомы? – спросил Чухкадзе.

– Нет, – ответил я автоматически.