— Знаешь, — тихо произнес Харрисон, затянувшись, — я ненавижу его…

— Итан, прошу…

— Нет, постой, я хочу, чтобы ты знала. Я ненавижу этого… парня. Но иногда он меня восхищает. — Итан нервно хохотнул, и я повернулась к нему, глядя на его дрожащие пальцы, которыми он зажимал сигарету, поднося ее к пухлым губам. — Вот сняли они клип на этот свой известный хит, и я тоже смеялся над его накрашенным женственным лицом. А потом прочел статью, что на самом деле изначально был смонтирован сюжет о реальных погибших автогонщиках. Вдова одного из них подала в суд на твоих друзей. — Итан взглянул на меня с улыбкой, и в его ясных зеленых глазах заплясали искорки. — Черт подери, твой паренек порой очень даже восхищает. Но все равно, — Харрисон помрачнел, спрыгнув с подоконника, — ненавижу его.

Он ушел. Я осталась сидеть в коридоре с журналом в руках, таращась на обложку и незаметно поглаживая пальцами блестящий глянец.

***

Стараясь держать осанку, я, не торопясь, шагала по огромному холлу отеля, направляясь к указанной мне администратором тяжелой дубовой двери. Это был кабинет управляющего.

В последнее время мне все чаще казалось, что я совершенно беспомощна. Разум понимал и принимал происходящее — исчезнувшего из моей жизни Джоуи, некоторую поддержку со стороны Итана, — а сердце продолжало висеть в груди, будто камень на шее, когда мне доводилось оставаться наедине с собой. Несомненно, это мучило.

Я слушала музыку «Europe» на «кассетнике», подсоединив к нему подаренные мне Катаржиной огромные наушники, и проваливалась в эту пустоту с головой. Зачем так себя изводить, зачем? Но я изводила, будто наказывала за наивность, дурочка.

Думать, что я не нужна была Темпесту хотя бы тогда, когда мы провели вместе целые сутки, оказалось непозволительным для меня, потому что унижало. В первую очередь, это оскорбляло и унижало достоинство Джоуи. А уж во вторую — мое. Так что мыслей о собственной никчемности не допускалось мной даже в моменты полного одиночества.

Мир не катился в пропасть, дни все еще казались мне светлыми, а Джоуи Темпест не превратился в коварного соблазнителя, ведь причина его исчезновения могла быть довольно простой: огромная занятость, плотный гастрольный график, полный контроль продюсером.

Все это твердил мой холодный рассудок, но внутри продолжало разрываться от одного лишь звука голоса Джоуи, а популярность его коллектива росла с каждым днем, и песни «Europe» доносились буквально отовсюду. Я терпеливо сносила присутствие Темпеста в моей жизни. Вот такое заочное присутствие…

Кабинет мистера Хью Адамса оказался невероятным по своему стилю. Что-то из старины, из тех времен с женщинами в потрясающих платьях с кринолином и джентльменов в сюртуках. В общем, разбираться в тонкостях вкуса управляющего отелем я не стала, просто прикрыла за собой дверь, после того, как мне позволили войти, и громко поздоровалась, двинувшись к столу.

Мужчина, чуть полноватый, но все еще статный, с легкой проседью в темных волосах и прекрасном темно-синем костюме, встал и тут же протянул мне ладонь для рукопожатия. Пока я называла свое имя и поясняла, по какой причине приехала, мистер Адамс придирчиво и цепко рассматривал мое лицо, одежду, явно отмечая детали. Что ж, любопытное качество, весьма подходящее управляющему таким большим отелем.

На первый взгляд, мистер Адамс располагал к себе, но я слышала от всезнайки Алисии, у которой тут якобы кто-то работал, что этот управляющий — строгий начальник. Однако поскольку строже своего отца я в жизни никого не встречала, меня это не слишком напугало.

— Итак, мисс Нильссон, — опускаясь в кресло одновременно со мной, вздохнул мистер Адамс, и, открыв принесенную мной анкету, которую я заполнила в холле отеля, продолжил, — значит вы хотите устроиться на подработку? Студентка, верно?

Я с готовностью кивнула.

— Верно, мистер Адамс. Мне было удобнее всего обратиться именно в ваш отель. Сюда я могу добираться пешком.

— Что ж, вы хотя бы не стали толкать пафосные речи о самостоятельности и ответственности, — улыбнулся мужчина, но его серые глаза оставались серьезными. — Похвально, юная леди, похвально. А раз так, то мы, возможно, примем вас, — отложил он анкету в сторону, — но только после небольшого интервью.

— Интервью? — моргнула я, растерявшись.

— Да, назовем это так.

Мистер Адамс немного «спустил поводок», усевшись более раскрепощенно, чтобы могла и я чуточку расслабиться, а не сидеть в такой позе, словно мне позвоночник заменили на железный стержень. Внимательно за мной наблюдая, управляющий открыл свою записную книжку, взял карандаш и, помечая то, что спрашивает, произнес:

— Какой ваш любимый цвет, мисс Нильссон?

— Синий, — без запинки выдала я.

— Угу, так. — Серые глаза оторвались от страницы блокнота и уставились на меня. — Любимая пора года?