Шрифт:
– Экие вы двусмысленные гибриды, – загрустил Иван. – То одно говорите, то другое.
– Мы говорим одно: смысл есть то, ради чего всё остальное.
– А если не всё, талдычим мы, то это не смысл, а так – временная и промежуточная цель.
– Если тебя спросят, зачем ты живёшь, и ты ответишь, что ради воли царя, это твой смысл.
– А когда тебя спросят, ради чего ты всё делаешь в своей жизни, и ты ответишь, что ради воля царя, то это твой смысл.
Тут Иван решил задать свой коронный дурацкий вопрос.
– Вот вы всё говорите цель да цель. А что это такое – цель?
Но кентавры не смутились, как обычно бывало с подобными вопросами.
– Цель – это желаемое последствие твоего действия.
– Это плод, или итог, твоего поступка или поступков, который ты себе представляешь и хочешь.
– Высшая цель – это желаемое последствие всех твоих действий вместе взятых.
– Конечная цель – это плод, или итог, всей твой жизни.
– Ладушки, – оценил Иван. – А что же, эта конечная цель всей моей жизнедеятельности наступит только в самом конце, когда уже помирать пора? Или даже после того?
– Да нет, она в любой миг может наступить, просто ты ей всю свою жизнь подчиняешь.
– Да нет, ты её можешь даже много раз достигать и терять, просто как достиг, то и помереть не жаль.
Тут Иван впервые достал из-за пазухи грамоту самописную.
– Ага, надо теперь всё это с предыдущими показаниями сопоставить. Моё переживаемое состояние, без которого жизнь не мила, ради которого можно умереть и плюс вот что вы сейчас мне открыли. Что скажете?
Но кентавра Полкана и его брата кентавра Китовраса уже будто и не было никогда.
А грамота самописная всё равно не работала. Потому что чернил ей так и не прислали.
Жил-был Иван и всю жизнь думал о звёздах и планетах. Как они там сердешные. Вот бы с ними было всё хорошо. Чтоб все по своим местам, целые и плавно двигались. С утра до вечера Иван напряжённо заботился о сообразности мироздания. И помер в этой заботе. Осиротел космос. Кто теперь будет им заниматься.
Жил-был Иван и чего бы ему ни хотелось, всё делал наоборот. Захотел спать – бодрствует. Захотел бодрствовать – пошёл спать. Захотел есть – пошёл блевать. Захотел блевать – пошёл есть. Захотел идти – сел. Захотел сесть – пошёл. А когда осознал, что он хочет жить, то сразу помер. Решительный и последовательный был человек.
Глава VI. Лиственная лествица,
где Идолище Поганое поучает, что смысл – это главное
– Здравствуйте, Иван Васильевич, – сказал как из-под земли явившийся человек в деловом костюме с портфелем в руках. – Меня зовут Сидор Петрович, я адвокат.
– На кой мне аблакат, – скривился Иван, – я, чай, не под судом.
– Меня сам царь прислал. Говорит, нехорошо дураку в Тёмном лесу без адвоката. Мало ли что может случиться. Тут адвокат нужен. И ещё я чернила принёс. Для грамоты самописной. У вас чернила кончились.
– Ну и что ты за аблакат-дровокат такой? В каком звании?
– В каком звании? В адвокатском, в каком же ещё.
Тут Иван-дурак так скривился, что его бы мать родная не узнала.
– Это мне, что же, в Тёмный лес простого аблаката прислали?! Срам-то какой. Вот что, воротись-ка ты, мил дружок, назад, и скажи царю, чтоб прислал мне… генерального дровоката… федерального уровня.
– Вы имеете в виду из федеральной палаты?
– Точно. Из царских палат федерального уровня. Давай – одна нога здесь, другая там. Чернила оставь.
Загрустил простой адвокат и потрусил назад к царю, а Иван довольный обернулся – глядь, прямо перед ним возвышается и нависает не кто иное, как Идолище Поганое. Даже грамота самописная не смогла бы его новыми чернилами описать – такое оно было расписное и сказочное.
– Вижу, Иван, почитаешь ты чины пуще всего остального. Любо.
– А то, а то, – не растерялся Иван от такой красоты. – Нам, дуракам, по-другому нельзя. Без чинов мы вообще ничего понять не можем.
– Вот-вот. Это ты молодец. Дурак-дурак, а умный.
– Не надо этого, Идолище.
– Поганое, – поправило Идолище Поганое. – Прошу именовать меня полным титулом.
– Не надо этого, Идолище Поганое. Я дурак, и точка. А то этак и официального статуса лишиться можно.
– Уважаю. Так и зачем ты явился в Тёмный лес, Иван-дурак? Я, конечно, и так знаю, спрашиваю только для проформы. Но проформа, может, поважнее всего прочего будет.