– Говорите, ящики казались тяжелыми?

– Ну каждый из них мошенники-оборванцы переносили по двое, – ответила Джорджия.

Сэр Джон Стрейнджуэйс посмотрел на племянника.

– Полагаю, это объясняет почти все, – произнес тот.

Они втроем сидели в квартире, которую Найджел и Джорджия держали в качестве пристанища для своих наездов в Лондон. После ночных маневров на Ярнолдской ферме миновало три дня. На следующее утро Найджел уехал в город, предоставив Джорджии самой справляться с любопытством и нетерпением, насколько это было в ее силах. Позднее он позвонил и попросил ее присоединиться к нему, но твердой рукой повесил трубку, когда жена принялась задавать вопросы. Даже когда Джорджия приехала, Найджел ничего не объяснил, и сдерживаемое возбуждение, которое угадывалось под его спокойствием, довело жену до крайней степени любопытства. Затем в тот вечер появился дядя Найджела и заставил Джорджию повторить, что именно она увидела из-за живой изгороди, и как раз в процессе повторения вдруг забрезжил свет.

– А теперь, – промолвила она, лукаво улыбаясь сэру Джону, – два молчуна, возможно, заговорят. Или нам нужно посмотреть, не стоит ли за дверью мужчина в маске, припавший ухом к замочной скважине?

С преувеличенной осторожностью Джорджия подкралась к двери и театральным жестом распахнула ее. И увидела широкую, облаченную в макинтош спину.

– О! – воскликнула она, захлопывая дверь. – Там… там действительно мужчина!

– Да, – кивнул сэр Джон. – Это один из моих сотрудников.

Джорджия молча села и в изумлении уставилась на него. Сэр Джон Стрейнджуэйс меньше всего походил на официальное лицо. Уютно устроившись в глубоком кресле, он напоминал смышленого, косматого терьера. Пожалуй, лучше всего его характеризовало слово «безобидный». Всякий раз, когда Джорджия бросала взгляд на его неухоженные, обвисшие рыжеватые усы, бесформенное серо-коричневое пальто, на эту трубку с чашкой из кукурузного початка, дымившую, как геенна огненная, у нее возникала иллюзия, будто перед ней домовладелец из пригорода, например бакалейщик на покое, который только что вернулся из своего сада, где с удовольствием трудился, а теперь снял садовые перчатки и уселся послушать радиопрограмму мистера Миддлтона о цветоводстве. Требовалось серьезное усилие, чтобы напомнить себе, что вообще-то сэр Джон возглавлял в Скотленд-Ярде Отдел безопасности. Только когда вы замечаете его глаза – голубые, но темнее, чем у Найджела, глубоко посаженные, мечтательные, внезапно вспыхивавшие живым интересом или рассматривавшие вас с улыбкой, от которой в уголках глаз собирались морщинки, – вы начинаете сознавать, какое положение занимает этот человек.

– Ну, все равно, – проговорила Джорджия, приходя в себя, – я знаю, в чем тут дело.

– Неужели? – Сэр Джон вынул изо рта трубку, которую сжимал пожелтевшими зубами, и почесал в ухе ее черенком.

– Да, знаю. Контрабанда.

Возникла короткая пауза.

– Контрабанда чего?

– О, не знаю. Что нынче ввозят контрабандой? Шелк? Нет, ящики были слишком тяжелыми. Наркотики? Нет, слишком большими. Возможно, бренди. Да, наверно, его.

– Почему не… э… автоматы?

Джорджия захихикала:

– Почему нет? Или гаубицы. Или танки.

– Нет, автоматы нас вполне устроят, – произнес сэр Джон с такой серьезностью, что она почти поверила, что он все же не морочит ей голову.

– Что ж, я знаю, что мы перевооружаемся, но, по мне, это какой-то уж совсем замысловатый путь, – произнесла она.

– А теперь, если вы перестанете стрекотать, я вам кое-что расскажу, – проговорил сэр Джон. Он указал черенком трубки на дверь. – Вы поймете, что тот человек за дверью стоит там не для развлечения. Это должно держаться в секрете. Вы помните об организации «Cagoulards» во Франции?

– Люди в капюшонах? Да, смутно припоминаю… несколько лет назад…

– Это был заговор с целью свергнуть правительство Народного фронта и установить во Франции фашистскую диктатуру, которому якобы помогали оружием и деньгами две европейские державы. В Париже и других больших городах обнаружили склады оружия, планы похищения министров и оккупации стратегических пунктов. Он едва не осуществился. Ничего общего с сюжетами комических опер. Советую вам почитать об этом.

– Но вы же не предполагаете…

– Именно так, – сухо заметил сэр Джон. – На слово вы мне не поверите, поэтому придется прочитать вам краткую политическую лекцию.

Джорджия навсегда запомнила эту сцену, хотя последующие драматические события вполне могли вытеснить ее из головы: отдаленный шум уличного транспорта, мальчишка-газетчик кричит, как чайка, на улице под окнами, Найджел стоит у камина с видом вежливого внимания, которое ни на минуту ее не обмануло, и сэр Джон спокойно жестикулирует черенком трубки, излагая своим самым прозаическим тоном версию, которая в любых других устах показалась бы такой же невероятной, как сказки Шехерезады.

– Вот как обстоят дела, – заключил он. – Суть в том, что этот заговор уже в действии, а у нас мало материала для анализа и нет времени для проникновения в ряды заговорщиков.

Тяжело ступая, сэр Джон подошел к камину и выбил трубку.

Джорджия заставила себя осознать смысл его слов. У нее возникло странное ощущение, будто они только что пережили землетрясение, которое снесло стены дома, повалило все строения вокруг, предоставив ей взирать на разгромленный, незнакомый вид. Подобно шагам команды спасателей, фразы сэра Джона глухо и мрачно отдавались в голове Джорджии. Даже теперь приходилось прилагать усилие, чтобы осмыслить их. Всеобщие выборы не за горами. К власти приходит правительство, сформированное из представителей всех партий, оно отменит политику умиротворения, выступит против европейских диктаторов. Растущее в народе Британии недовольство против навязываемых обманом и угрозами концессий. И, с другой стороны, заговор, составленный в стране друзьями фашизма, чтобы дискредитировать это правительство и свергнуть его силой – последний, отчаянный удар тех, кто понимает, что будущее ускользает из их рук.

– Вы хотите сказать, что майор Кестон один из них? – тихо спросила Джорджия.

– К этому я подойду через минуту. Мой отдел и Секретная служба уже идут по следу подпольного движения. Но нам сильно мешают. Прежде всего за ним стоят некие денежные мешки – так же, как во Франции за «Cagoulards» стояли богатые семьи. Мы не знаем, кого они могли подкупить в полиции, в армии, в государственной гражданской службе. Мы не знаем, – от рассудительного тона сэра Джона нервы Джорджии натянулись как струны, – кому мы можем доверять. Еще деталь – неизвестно, кто их главари. Мы вышли на нескольких второстепенных лиц, за ними ведут наблюдение, но пока они не привели нас к верхушке. Скажу вам откровенно, мы даже никого не подозреваем. Несколько месяцев назад, например, мы обнаружили склад оружия под пустым домом в Мейда-Вейле. Сначала решили, будто это остатки от бомбовых нападений ИРА в тридцать девятом году. Они и хотели, чтобы мы так решили. Последний владелец дома – мы его задержали – даже признался в этом, предоставив доказательства своего членства в ИРА. Мы бы ничего и не заподозрили, если бы не выяснили, что бомбы немецкого производства, и если бы владелец дома не стремился с таким пылом признать свое участие в ИРА. Были и другие случаи. Они умные люди, великолепно организованные – их организация напоминает водонепроницаемые отсеки. Вы проникаете в один из них, но по-прежнему очень далеки от центра.