– Нет.

– У телефонистки спросите!

– Спасибо, Сань!

– Чего уж там! Не за чего! Только завтра встаньте пораньше и уезжайте скорее! Не то Никифорыч придёт ненароком, и не даст вам ходу. Он мужик хитрован! Своё не упустит! Мне кажется, это он подстроил так, чтобы соседей арестовали! Ему нужна была комната для своих родственничков. Только я вам ничё не говорил! Поняли?

– Да, Сань. Будь спокоен. Мы с тобой друг друга не видели, и ничего не слышали. Пока!

Девчата стали одеваться. Лёлька надела своё осеннее пальто.

– Тепло-то как! Теперь мне не страшен серый волк! – тихонько воскликнула она.

– Завтра вернёмся домой, надо будет полечить тебя. Вон как бухаешь! Отварим картошки, и ты подышишь над паром. Устроим тебе завтра баньку!

– Ой! С удовольствием! Так надоело уже кашлять – всё внутри надорвала!

Закрыв комнату, квартиру, они вышли из подъезда и окунулись в холодную, промозглую темноту осенней непроглядной ночи. Лишь тусклый свет, пробивающийся в щели зашторенных окон редких полуночников, говорил о бьющемся сердце города. Дальний фонарь на улице не освещал дорогу, а лишь служил ориентиром – в какую сторону идти к улице.

Они шли осторожно, помня о том, что из-за строящегося рядом нового дома, вся земля в сплошных колдобинах. А кроме этого везде разбросан был строительный мусор, а то и стройматериалы. Наконец, хоть и с чертыханьями, девочки добрались до телефонной будки. Трубку аппарата взяла Мара. На другом конце провода женщина попросила назвать номер телефона, с кем соединить.

– Девушка, я не знаю номера. А по фамилии человека найдёте номер? – спросила Мара.

– Да. Назовите фамилию, имя, отчество.

– Кукушкин Осип Захарович.

– Сейчас соединю, – ответила телефонистка.

В трубке послышался треск, затем мужской голос с сонной хрипотцой произнёс:

– Алё! Кукушкин у телефона.

– Осип Захарович, извините за беспокойство! Я – племянница Вашей соседки с первого этажа. Не могли бы Вы передать ей, что я сегодня осталась ночевать у подружки! Завтра я ей всё объясню! Передайте, пожалуйста, чтобы она не беспокоилась! Очень прошу!

– А раньше ты, девочка, не могла позвонить? Чёрт знает что такое! Приличные люди не звонят по ночам!

– Извините, пожалуйста, так вышло! Я думала, что успею до ночи вернуться.

– Чёрт знает что такое! Теперь до утра не усну! Схожу сейчас! Назови ещё раз её имя – отчество и номер квартиры!

Мара назвала.

– Запомнил, – сказал он и положил трубку.

Мара тоже повесила трубку.

– Ой, как стыдно! – сказала она. – Надо было раньше позвонить. Рассердился сосед.

– Ну, ничего страшного. Ты что, каждый день названиваешь? Был бы у тёти Капы телефон, позвонили бы сразу ей.

– Да он, наверное, уже устал от звонков. Представь: ты обедаешь или спишь, а тебе то и дело звонят. И нет тебе никакой возможности нормально поесть и поспать. Я удивляюсь, как это он ещё спокойно отвечал. Другой на его месте послал бы меня подальше и бросил трубку.

– Значит, воспитанный человек. Или телефон у него не так давно. Не успел научиться посылать …

За смехом и разговорами они шли, не замечая кочек, мусора и прочих преград, напрямки к подъезду своего дома, и, к своему удивлению, ни разу не споткнулись.

Уже в комнате вспомнили, что с утра ничего не ели. Спохватились – чайник и остальную утварь отдали соседу. Им вдруг так сильно захотелось чего-нибудь поесть, что они заново стали осматривать буфет в поисках съестного. И, ура! – нашли несколько завалявшихся сухариков. Лёлька на кухне набрала в чей-то кувшин воды, и они, наконец, утолили голодные желудки.

Сон их был недолгим. Чуть свет их разбудил сосед. Он сначала осторожно постучал в дверь, но, не услышав никакого движения, громыхнул в дверь ногой. Девочки, перепуганные, соскочили и торопливо стали одеваться.

– Проснулись? – тихо спросил из-за двери Санька.

– Да! – одновременно ответили они.

Санька, успокоенный, шаркая, поплёлся к себе.

Девчата ещё раз осмотрели вещи, прикидывая, что ещё можно оставить у Саньки хотя бы на время. Решили попросить его подержать у себя часть книг, так как ноша оказалась тяжеловатой.

Сосед согласился, но предупредил, чтобы они забрали «макулатуру» не позднее воскресенья, иначе он найдёт ей применение.

– Сань! Какая же это макулатура? Таких книжек ты больше нигде не найдёшь! Не вздумай продавать их! Лучше сам почитай!