Марта почти забыла свой вопрос, когда бабушка вдруг ответила:

– Моя собака умерла. Сента. Сторожевая.

– Ой! – посочувствовал Миккель. Скорее всего, теперь он представлял себе, как бывает, когда у тебя сначала была собака – Сента, а потом вдруг не стало. – Она была уже старая, да? – В голосе его снова послышалась просьба.

– Старые умирают! – уверенно вступил Матс. – Всегда. А если умрёшь, то раз-два – и мёртвый. Ты старая, тётя бабушка?

– Да, но не умираю пока, – погрозила бабушка пальцем. – И в ближайшее время не собираюсь.

Марта вспомнила маму, аварию и что мама поправится. Значит, бояться им нечего. Она проверила телефон – естественно, Сети не было, как вчера. После завтрака Марта сбегает через поле, проверит, нет ли сообщений от папы.

– Значит, заведёшь новую? – вежливо спросила Марта. – Другую собаку? Ведь после Рождества у тебя не будет гусей-сторожей. Поначалу.

Бабушка мешала в кастрюле, мешала, мешала.

– Ещё не пора, – сказала она. – Не могу пока.

Марта как раз собиралась спросить, что в этом трудного, но на неё строго посмотрел Миккель.

– Если папа умрёт, мы же не заведём нового! – сердито сказал он. – Это чувства! Бабушка Сенту любила!

– Точно, баловник, так и есть, – отозвалась бабушка, и Марта всем нутром поняла, как хорошо, что мама не умирает и не нужно думать «мы же не заведём себе новую». Но она всё равно собралась к забору.

– Так, – сказала бабушка, – пора за новым уловом! – И она сняла кастрюлю с плиты. Тут только Марта заметила поднос с рядами перевёрнутых банок. Под ним было подложено полотенце с новой размытой картинкой – уже не из Тироля и не из Лланвайрпуллгуингиллгогерихуирндробуллантисилиогогогоха.

– Доели? Помоете посуду, тогда покажу, откуда начать.

И она принялась аккуратно раскладывать половником варенье по банкам.

Бабушка на самом деле велела им перемыть после завтрака всю посуду, в кошмарном розовом тазике. Сама она перекладывала варенье в банки и ставила их вверх ногами. А когда закончила, дети как раз домыли посуду – вернее, мыла Марта, а мальчики вытирали. Матс взял полотенце, которое в прошлый раз было у Миккеля – с тирольской картинкой.

– Я хорошо вытираю, – сказал он. – Ничего не разобью.

– Вот ещё, бить посуду – ты ведь большой мальчик, – ответила бабушка.

«Каторга какая-то! – подумала Марта. – Между прочим, мы у неё в гостях! Она просто не знает, что такое хорошие манеры, сразу видно. Но ничего, мы скоро уедем, а посуду помыть совсем недолго, и вообще лучше ни на что не жаловаться и не спорить».

– Вот и всё! – сказала Марта и выплеснула воду из таза.

– Всё, но можно ещё стереть крошки со стола! – ответила бабушка. Потом она вышла в коридор и понесла куда-то поднос с вареньем.

Марта почувствовала, как в ней разгоралась злость. Они перемыли у этой несносной женщины всю посуду, а вместо благодарности она ещё высказывала претензии!

– Полотенца на верёвку во двор, сушить! – прокричала бабушка из коридора. – Сейчас приду!

Она и правда почти сразу пришла – с большим ведром, и с тем маленьким, на котором была когда-то надпись, да наполовину смылась, и с двумя мисками. Одна миска была с трещиной. Мама говорит, что такую посуду надо сразу выбрасывать, а то привыкнешь и перестанешь замечать. И в конце концов в доме будет неряшливо. Но бабушка, конечно, о таких вещах даже не задумывалась. Что ни говори, а хозяйство у неё неряшливое. За завтраком посуда тоже вся была с бору по сосенке. Уму непостижимо, что у мамы такая мать.

– Сначала малину, – распорядилась бабушка. – Клубники уже почти не осталось. Сейчас покажу, как надо собирать, чтобы не давить ягоды.

А потом они проходили между рядами малины, и солнце так пекло, что Марта подумала: грех не надеть купальник – но она его не взяла. А от воды слышались голоса и смех.

– У меня все раздавились, очень жаль, – довольно сообщил Матс, медленно сжимая в кулак ладошку с малиной и надавив посильнее. – Их все придётся съесть! – И он отправил полную горсть ягод в рот и облизал кроваво-красную руку. – Мать честная, кошка лесная.

– Нельзя всё съедать, Матс! – шепнула Марта. – Бабушка рассердится, если у тебя в ведёрке будет совсем мало!

– Не рассердится, – ответил Матс, опять сложил руку в кулак и сдавил следующую порцию малины. Глядя Марте прямо в глаза. – Ой-ой-ой, все раздавились! Ничего не поделаешь! – И он опять слизнул ягоды, не сводя глаз с Марты.

– Матс! – шепнула Марта.

Но бабушка, конечно, давно всё заметила.

– Ладно, хватит тебе возиться, иди поиграй, – сказала она. – Раз у тебя малина всё время давится – значит, мал ещё ягоды собирать.