Преданный собратом, но сохранивший верность идеалам церкви - он держался в тени и выжидал. И всё же слава охотника на колдунов обогнала его, разлетевшись далеко за пределы графства Вюртемберг. Его боялись - и запродавшие душу дьяволу, и те, кто никогда не промышлял ведовством. Боялась и та, с кем он решил скрепить союз.
К чему приведет тайный брак, отвергнутый Церковью? Как быть, если вера утекает сквозь пальцы вместе с собственной кровью? И что делать, когда с гибелью осужденных на казнь умирает надежда? Снова бежать - или встретиться лицом к лицу с невидимой ведьмой, ночными отродьями... и с правдой о себе самом?
«Eritus sicut dei, scientes bonum et malum…» 1
Пролог
Два удара – короткая пауза – ещё два удара – длинная пауза – один удар.
Два удара – короткая пауза – ещё два удара…
Левая рука привычным движением ложится на рукоять кинжала, пока правая сдвигает железный засов. Грязная створка со скрипом ползёт в сторону, и из чернеющего проёма тянутся колеблющиеся огненные отсветы.
Вслед за отсветами врывается стучавший – приземистый мужчина, чей просторный балахон не скрывает тучности. Комната полнится факельным чадом и тяжёлым запахом нестираной ткани.
1
«И вы будете, как боги, знающие добро и зло…» (Быт.3:5; Ис.14:12-14).
– Господин охотник!.. – вошедший тяжело дышит, по лицу градом катится пот, – господин… Колдунья! Колдунья объявилась! Да такая, каких ещё не видывали!
Ладонь не спешит отпускать рукоятку кинжала.
– Где? Как узнал?
– К Ланце Шольц, жене мясника нашего, сестра приехала из деревни, что на Модау 2 . Вот у них-то самая напасть и приключилась! Страх, говорит, Господень…
От его слов пробирает дрожь, вздрагивают плечи.
– Чем промышляет колдунья?
2
Река, протекавшая по территории графства Вюртемберг (земля Гессен в современной Германии).
– Дьявольское ведовство! – частит толстяк, – детишки-то! А люди, люди, и дома!..
Незваный гость вздыхает, умолкая. Пыхтит, тянется к стенному кольцу, вставляет туда факел.
– Самое что ни на есть дьявольское, – повторяет толстяк, утирая красные от духоты щёки, – пропали несколько младенцев – не иначе, для обрядов своих страшных выкрала их! А скотина-то с бесовскими чертами нарождаться стала! И…
Пришедший мнётся.
– Продолжай.
– Страшные дела, господин охотник, – толстяк истово крестится, – клятое отродье сделало так, что дома-то под землю ушли!
– Дома? – раскалённый воздух вдруг кажется ледяным, – какие? Где именно? Чьи?..
– Да аккурат в центре селения, ажно четверо сразу, но почём я знаю – чьи? – гость таращит глаза, удивлённо-испуганно, – вот как провалились, где стояли – так и нет ничего, яма теперь там, широкая, да ровная такая. Копать пытались – не нашли и следа. Растворились дома, как были, с людьми внутри, с утварью всякой. А колдунья, поговаривают, на отшибе живёт, в доме брошенном. По ночам там в окнах светится и как воет кто, а днём – дом как дом, пустой.
– На отшибе, значит… И что же, никто не видел её?
– Да что ж там видеть, – толстяк снова осеняет себя крестным знамением, – ведьма она ведьма и есть! И с дьяволом путается, оттого и дела у неё дьявольские. Люди из деревни бегут, говорят, жить стало невмочь… – гость шумно вздыхает, – там уж и мессу служили, и водой святой дом-то кропили, а только всё нипочём. Чахнет скот, и люди чахнуть стали.
– Есть в деревне этой надёжный человек?
– А то как же, – восклицает гость, – сродственник мой тамошним пастырем будет. Вы только скажите, что я вам это передал, он вам как на духу всё выложит!
– Хорошо, – свободная рука вынимает факел из стенного кольца, – я поеду туда.
Подол котты 3 касается тёмного балахона пришедшего. Толстяк часто моргает, его бледные крохотные глазки превращаются в щёлки.
– О нашем разговоре – ни слова никому, – пляшущее пламя факела дрожит в пальце от лица гостя, переливается на кованой гарде кинжала. Капли пота на щеках толстяка сверкают рубинами.
Рука опускается и вкладывает факел во влажные безвольные пальцы.
3
Мужская туникообразная верхняя одежда.
– Ваша жизнь зависит только от вашего молчания.
– Да-да, – шепчет толстяк, – да-да. Несомненно.
I. Defensor. Глава 1
Охотник снял ладонь с рукояти кинжала, лишь когда за гостем закрылась дверь. Засов вернулся на место, охотник опустился на скамью и сжал руками виски. Сердце бешено колотилось. Эти простофили, убеждённые в том, что вершат благое дело, слишком пугливы и всегда готовы преувеличить. Пара обещаний и якобы секретов, таинственный шёпот в заросшее ухо где-нибудь в глухом переулке – и простофиля весь твой, с потрохами, уверенный в своей безопасности. Вот только зря – сколько ни подслушивай, сколько ни приукрашивай свои доносы, защищён не будешь… И всё же они несут вести. Такие, как сейчас.
Пропадают люди, умирают младенцы, животные превращаются в чудовищ, ведьмы кружат в ночном небе, и бесы скачут средь улиц – сколько таких историй он слышал? И в скольких из них была истина?.. Но ушедшие под землю дома – кто мог бы выдумать такое? И зачем?.. Ловушка?
Он неслышно вздохнул. Невежды, погрязшие в заблуждениях и мраке, не оставляют попыток уничтожить всякого, кто отличается от них. Их безрассудная глупость не делает разницы между колдуном и охотником на колдунов, как только охотник переходит им дорогу. Как бы он ни был силён, какой бы благоговейный ужас ни внушал этим скудным на ум простецам – когда речь заходит об их собственной шкуре, куда только девается страх!