– Ну, показывай, куда дальше? – спросил водитель у Айсылу на перекрёстке улиц Рихарде Зорге и Города Галле. Айсылу нерешительно ткнула пальчиком вправо в сторону Госцирка, что было совершенно не в ту сторону, но водитель этого, конечно, не знал, и они поехал направо.

Они ехали и ехали, пока милиционер, наконец, не сказал:

– Но здесь нет частных домов! Твоя ннй живёт под елкой в частном доме, ведь так?

– Угу, – согласилась Айсылу, совершенно не различая видов за окнами и не узнавая мест, которые они проезжали.

– Стой! – сказал милиционер водителю, – Вспоминай, где здесь есть частные сектора?

Водитель задумался ненадолго, а потом стукнул себя по лбу и совершенно счастливым голосом сказал:

– За Собачьей горой!

– Точно! – в голос сказали милиционер и Айсылу, которая и сама знала, что гору, на которой живёт её ннй, почему-то называют Собачьей.

Они повернули обратно и поехали вниз по Затонскому Шоссе, объезжая Собачью гору. Но когда водитель заехал на улицу Саши Чекалина, то Айсылу сказала, что это совершенно другое, незнакомое ей место. Тогда они выехали оттуда и проехали весь частный сектор до самого моста, но и здесь Айсылу ничего не смогла узнать.

И водитель, и милиционер расстроенно и сердито поглядывали на Айсылу. Автобус стоял и моргал фарами около остановки «Улица Речная».

– Придётся возвращаться в управление, – устало сказал милиционер.

– Погоди, а может, это на самой горе? – вслух подумал водитель, которому ужасно хотелось вернуть потеряшку родным и поехать домой.

– А что, и на горе дома есть? – удивился милиционер, хотя минуту спустя и сам стал вспоминать, что дома там, конечно же есть. Автобус въехал на Собачью гору и ехал по ней долго и медленно. Все молча смотрели в окна, но вдруг Айсылу закричала:

– Здесь, здесь! Точно! Мы здесь с папой гуляли, сейчас нужно подняться наверх и там высокая ёлка, а под ней наш домик! Я дальше сама дойду, остановите!

Милиционер глянул на Айсылу очень сердито:

– Сиди уж! Сама она дойдёт! Я ещё с твоими родителями поговорю! Этот дом, что ли? – он показал на маленький домик, что стоял на краю Большой Гражданской улицы под огромной елью.

– Этот, – обрадовалась Айсылу и бросилась к двери, за ней поспешил и милиционер. Ни звонка, ни собаки у ворот не было, а потому они стояли за глухими высокими воротами и не знали, как обратить на себя внимание:

– Да как вы заходите-то к ннй своей, когда приезжаете из своего Казахстана?

– Камушек в окошко кидаем. Там, со стороны окошек, – Айсылу махнула ручкой в сторону фасада дома. Милиционер обошел дом и бросил камешек в одно из окошек. Рама тут же распахнулась:

– Вам чего? – недовольно спросила ннй Айсылу.

– Откройте дверь, я вашу Айсылу привёз.

Рама захлопнулась. Вскоре открылась калитка в воротах, а оттуда выглянула и сама ннй. Она без лишних разговоров потянула во двор свою внучку и собиралась было уже закрыть дверь за ней перед носом у милиционера, но он протиснулся наполовину в проём:

– Погодите-ка, погодите! Где родители девочки?

– Так в милицию уехали. Чемоданы бросили и поехали туда к вам. Разминулись вы, поди.

– Ну так вы передайте им тогда, что за детьми смотреть нужно! Маленького ребёнка вдвоём доглядеть не смогли!

– Ой, и не говорите, – согласилась ннй, – Всего то их трое, и с троими управиться сложно.

– Кого трое? – не понял милиционер.

– Детей у них трое. Я им передам. Спасибо большое. До свидания.

Ннй заперла-таки калитку и повела внучку в дом. Дома она её раздела и усадила за стол. Делала она всё это так, словно бы только вчера в последний раз видела свою Айсылу, а ведь это было совсем не так.

– Ннйка, а ты приготовила мне куклу в подарок?

– Какую ещё куклу? – испугалась ннй.

– Папа говорил, что ты мне подаришь куклу!

– Где ж теперь денег на куклы взять, – сокрушённо пробормотала ннй, – Ну ты поешь пока супу-то? А я сама тебе что-нибудь смастерю, лучше магазинной будет, вот увидишь!

Пока Айсылу ела суп, ннй мотала ей из лоскутов куклу.

– А как мне её назвать? – спросила Айсылу.

– Ну как-как? Как захочешь, так и назовёшь!

– Непременно нужно, чтобы имя было татарским, – заговорщицки сказала Айсылу. Ннй улыбнулась:

– Назови её Фатиха 10 !

– Фатиха? – переспросила Айсылу. Глаза у неё слипались и рот почти не мог шевелиться. В конце концов Айсылу уронила голову на руку, прямо с супом во рту. Суп, конечно, вытек, но Айсылу так намаялась, что даже не пошевелилась из-за утекающего изо рта супа, так сильно ей хотелось спать.

Ннй отложила свою мотанку, подняла Айсылу со стула и отнесла её в комнату на диван, где уже мирно сопели Алия с Азатом.

Серая морось накрыла всю Уфу. Она заглядывала в окна маленького домика, стоявшего на самой окраине Большой Гражданской улицы, желая просочиться в комнаты. Но в комнатах горели яркие жёлтые лампочки, и места для серости там не нашлось. Ннй с Алиёй жарили чак-чак 11

Конец ознакомительного фрагмента.