Обув легкие сандалии на липучках, выскочила из номера. И, бесшумно прикрыв за собой дверь, спустилась в ресторан. Очутившись в зале в столь ранний час, я была крайне удивлена присутствием здесь еще двух особ, точнее, зрелой дамы вместе с юной леди. И если девчушка еще раньше мелькала по отелю, то вот даму я видела впервые. Но благодаря ранее украденной копии списка постояльцев я уже знала, что звали ее Ольховская Серафима Ильинична. Ей было восемьдесят пять лет и, как выясняется теперь, передвигается она на инвалидной коляске, в которой сейчас и пребывает. С ней находится ее внучка Ася шестнадцати лет отроду. Еще я знала про старушку то, что она неприлична богата. Поздоровавшись с ними, прошла к кофе – машине приготовить себе кофе.

– Садитесь с нами, милочка, – неожиданно пригласила меня госпожа Ольховская присоединиться к ним.

И я со своей чашкой кофе уселась за их столик. Меня удивило, что в центре стола стояла большая тарелка с горячими ароматными французскими булочками с заварным кремом. «В шесть утра ей уже с пылу, с жару выкатили наисвежайший десерт», – констатировала я про себя.

– Вас зовут Маргарита? – спросила Серафима, пристально глядя на меня своими голубыми глазами, окруженными мелкой сеточкой морщин, сквозь толстые стекла очков.

Старушка была сухонькой, волосы окрашены в пепельный цвет и подхвачены сзади в жидкий тонюсенький пучок. На ней летнее легкое платье белого цвета с мелким геометрическим рисунком пастельных тонов. Ася мелкими глотками отпивала свой кофе, с большим аппетитом поедая булочку. Такие же голубые глаза, волосы темно – русые, заплетены в толстенную на зависть всем косу. Соперничать с ней в этом могла, разве что только наша Варюха со своими не менее роскошными волосами. На Асе был летний сарафан с яркими цветами по всему полю.

– Да,– приветливо улыбнулась я.– Лучше просто Рита.

– Рита, я Серафима Ильинична. Но тоже лучше просто Сима. Тогда я забываю, что уже древняя старуха, – улыбнулась она.

– Ну, о чем вы говорите, Сима. Вы еще можете дать фору молодым барышням. Выглядите великолепно!

– Спасибо, милая. А это моя внучка Ася,– произнесла с нежностью в голосе Ольховская.

– Очень приятно. Я здесь уже несколько дней, но вас вижу впервые. Вы делаете заказы в номер?

– Как видишь, не всегда. Пить утренний кофе я обычно спускаюсь сюда. Моей внучке,– взглянула она на Асю с обожанием.– И так со мной непросто. – Поставив чашку на блюдце, она продолжала:– Послушай, Рита, я здесь отдыхаю уже тридцать лет с самого основания отеля. Супруг мой и супруг Элеоноры, оба ныне покойные, были близкими друзьями и партнерами по бизнесу. Вместе приобрели этот остров и построили на нем отель. Но позже мой Иосиф продал свою долю Слуцкому и занялся другим бизнесом. С первой женой Слуцкого Валентиной, ныне покойной, мы дружили и любили проводить здесь время вместе, - сказала она с гордостью. – А после Валюши появилась эта выскочка Элеонора. У Слуцкого не было детей. Вот его женушка и заполучила все его наследство.

– Сима, извините, такое ощущение, что вы ее не любите.

– Да я ее терпеть не могу! С самого первого дня, как она вошла в его жизнь.

– У вас с ней сложились плохие отношения?

– У меня с ней нет никаких отношений, – гордо произнесла госпожа Ольховская. Но вдруг, сбавив обороты, продолжила: – Мне Ася сказала в тот день, когда случилось это несчастье с девушкой, как ее там…

– Аней Волковой, – подсказала я.

– С Анютой. Внучка сказала, что хозяйский прихвостень Аркашка назначил тебя своей помощницей по этому делу.

– Уже нет. Он это решение отменил, точнее, хозяйка отменила.

– Знаю я об этом.

– Откуда? – удивилась я.

– Мой номер находится на втором этаже, в аккурат над кабинетом Аркашки. Когда Асютка где – то носится, я в своем кресле частенько дремлю на террасе.– Сима с большой любовью взглянула на внучку. – И тут намедни услышала внизу возбужденные голоса.

– Ты, Аркадий, на старости последний ум растерял, – кричала Слуцкая. – Зачем ты постороннюю девчонку привлек?

– У меня выхода другого не было. Она быстрей меня прилетела в номер, – оправдывался он.

– Ну, и что из этого? Ты лицо официальное, гнал бы ее поганой метлой. Вместо этого ты нюни распустил. Ведет себя эта девка нагло. Чует мое сердце, журналистка она, всюду нос свой сует. Представляешь, какую антирекламу она нам устроит? Бизнес накроется медным тазом. Че тогда делать станем?