Дом трижды святой Лишии Нафф находился в самом конце квартала, там, где тот упирался в городскую стену, так что инспектору, ругаясь и кряхтя, пришлось пройти его почти весь и отклонить предложения не менее двух десятков жриц и жрецов любви. Кого здесь только не было: люди – молодые и в возрасте, эльфийки, низкорослицы, даже центаврийки и гермафродиты-дверги, ну и конечно – измененные всех форм и размеров. Пару раз инспектор даже задумался… уж очень заманчиво выглядело предложение или предложенное.

Погода выдала очередной сбой – несколько раз сверкнула молния и прогремел гром, к приюту Владимиров подходил уже под проливным и чертовски холодным дождем.

Серый фасад здания украшали огромные серые женские груди, в количестве трех штук. Тройная святость Лишии Нафф получила объяснение. Прямо из торчащих сосков били три струи, похоже, внутри грудей проходили водостоки.

Постучав и предъявив значок привратнику, инспектор вошел внутрь. На втором этаже, в сухом и теплом кабинете, ему предложили чай. Вскоре появился директор приюта, или как он здесь назывался.

Начальником был центавриец, да и сам приют, насколько Владимиров заметил по обслуживающему персоналу, держали представители этой расы. Как все центаврийцы, начальник был высок, худ, с большими, на пол-лица, глазами и маленьким ртом на почти треугольной лысой голове. Пальцев они имели по четыре, а кожу – голубую, впрочем, к старости она выцветала.

– Чем могу помочь, инспектор? – Двигаясь плавной походкой, центавриец прошел к столу и комфортно откинулся в кожаном кресле с высокой спинкой – как раз под себя. Длинные пальцы с четырьмя суставами на каждом он сплел перед подбородком.

Версии о происхождении центаврийцев разнились – кто приписывал их к порождениям Атомных богов, а кто говорил, что они были всегда, вместе с людьми и низкоросликами. Сами синекожие вроде верили, что приплыли в этот мир на огромных самодвижущихся повозках с далекой звезды. В Вароссе их жило немного, а вот на юге, где потеплее, синекожие населяли целые города.

Владимиров сделал глоток из чашки. Чай был пряный, с травами, довольно вкусный. Еще бы к нему каких-нибудь бутербродов.

– Меня интересуют ваши… гм… воспитанники определенного года. Кто был в группе, чем занимались, может, запомнились…

Центавриец остановил его, вытянув растопыренную ладонь:

– Сразу предупрежу, инспектор, конечно, мы окажем всяческое содействие, однако не рассчитывайте на обильность информации. Увы, увы, в приюте содержится порядка трех тысяч воспитанников. К тому же некоторая часть, как водится, сбегает. Как вы понимаете, уследить за таким количеством не то что сложно – почти невозможно. Не говоря уже об индивидуальной работе с каждым.

Слово «содержится» слегка резануло слух Владимирова. Многие приюты, возможно и этот, выступали поставщиками живого товара – для публичных домов, нищих, в храмы, на невольничьи рынки Каффара, просто на одну ночь в дома богатых извращенцев.

Чай начал слегка горчить.

– Но вы же ведете записи. Откуда и когда поступил, куда выбыл, также я хотел бы поговорить с персоналом, да, выпуск был достаточно давно, но, возможно, кто-то что-то вспомнит. Поверьте, мне нет дела до ваших… гм… дел, я расследую убийства, и любые подробности интересуют меня только в аспекте этих преступлений.

– Конечно, вам будет предоставлена вся информация, а также возможность поговорить с воспитателями, кстати, многие из них – наши выпускники, однако, как я уже имел честь упомянуть, не рассчитывайте на многое. Дом трижды святой Лишии Нафф не имеет привычки и возможности интересоваться судьбами воспитанников после выпуска. Хотя в некоторых случаях имеют место исключения: например, фаворитка теперешнего герцога Гуго VI Могучего, маркиза Анжелика, – наша воспитанница.

Владимиров едва не поперхнулся чаем.

– Вы что-то путаете, маркиза происходит из древней и благородной семьи де Верней.

Центавриец поклонился, не случайно, ох не случайно он упомянул всесильную любовницу – тонкий намек, чтобы инспектор не рыл слишком глубоко и куда не следует.

– Не стану утомлять вас историей, как малышка попала в наш приют, поверьте, она достаточно драматична, однако представители семейства де Верней пришли сюда, отыскали и узнали ее, после чего маркиза вернулась, так сказать, в лоно семьи.

– Я понял ваш намек.

Центавриец снова поклонился.

Дождь продолжал лить, теперь к крупным каплям прибавились градины. Жрицы любви в основной массе попрятались, так что к инспектору Владимирову почти никто не приставал.

В Вароссе погода еще ничего, на побережье Рог зарядили дуть ураганы, так что жителям пришлось покинуть насиженные места и переселиться вглубь материка. В горах Халдонии постоянные грозы с ливнями, с севера тоже массово переселяются – морозы такие, что жить там почти невозможно. И это притом, что служители различных культов постоянно возносят молитвы, приносят жертвы своим, Атомным, хоть каким богам, пытаясь умалить гнев небес. Или не так пытаются, или в последнее время боги стали глухи к их мольбам.