Здесь инженер немного замялся и, выждав театральную паузу, добавил в инфополе новые данные:

– Мы в этом плане не стали исключением. Потребовалось провести длинную серию различных экспериментов, прежде чем мы получили стабильный и относительно корректный алгоритм считывания заложенной в мозгу информации, на основании чего производится всё дальнейшее копирование разума. К сожалению, наши копии также были подвержены саморазрушению, но, мы заметили одну очень интересную закономерность: саморазрушение можно отсрочить, если изолировать экземпляр от контакта с внешним миром.

– И-и-и... что может такой индивид? – поинтересовался Алексей Игнатьевич, скрестив пальцы и подбородком облокотившись о них.

– Ничего, – ответил Леонард как само собой разумеющееся.

– Поясните.

– Ну, можно конечно же подключить к пульту управления какой-нибудь энергостанции и заставить вычислять стабильность ядра чёрной дыры или ещё какую-нибудь скучную фигню, и тянуться для них это будет очень-очень долго, до бесконечности, пока сознание окончательно не выгорит или просто не сойдёт с ума. Если же не вдаваться в столь банальную антиутопию, то они полностью изолированы от всякого контакта. С их позиции, всё кажется как абсолютно тёмное пространство без каких-либо ощущений и чувств восприятия. Только сознание, в изрядно искажённом виде, предоставленное наедине с собою.

– Откуда такие данные?

– Мы «поговорили» с одним из них... после чего тот перешёл в деструктивный режим берсеркера, обливая нас очень красноречивыми эпитетами, озвучивать которые я не стану... они предоставлены вот в этом документе, если интересно.

– Тогда, что происходит с цифровым разумом, если не устанавливать контакт? В том числе упомянутую вами антиутопию.

– Модуль исправления ошибок работает не как в нашем головном мозгу, из-за чего в процессе мышления происходит бесконтрольное накопление дефектов сознания, что в итоге вызывает полный распад личности. Экземпляр превращается в самого настоящего овоща. Одно из преимуществ долгой жизни это то, что удаётся проследить как развиваются события, хотя иногда это вгоняет в депрессию, а проводить всё своё время в абсолютной тьме, полностью одиноким... в бесконечной надежде на какой-нибудь исход... слегка вымораживает, не так ли? Главный недостаток человека заключается в том, что мы социальное животное, нам необходимо общение и среда обитания, но как только мы предоставляем эти блага – запускается ещё более стремительный процесс разрушения сознания. Рабочая, на текущий момент, гипотеза: отторжение реальности, и идущее за этим саморазрушение как следствие, случается ровно в тот момент, когда копия осознаёт свою не уникальность. Вернее, копия не способна смириться с тем фактом, что она копия, рьяно продолжая считать себя оригиналом.

– Как насчёт ограничения памяти?

– Пробовали, – к Алексею Игнатьевичу подлетела проекция пакета документов. – Работать с цифровым разумом не так легко, как с теми же файлами операционной системы. Говоря проще: память и способности слишком сильно переплетены между собой. Если хорошенько задуматься, то ничего удивительного здесь нет. Ведь почти всё, что мы умеем делать, не даётся нам с рождения – мы этому учимся. Предположим, что в вашей жизни случилось событие «Икс», которое побудило сделать действие «Игрек», в результате вы получили некоторое знание, давшее вам навык «Зэт». Если ограничить память, то есть перекрыть доступ к событию «Икс» и следующим за ним действием «Игрек», то вы просто забудете приобретённый навык «Зэт», поскольку перекроется канал связи с данным узлом.

Василий Павлович едва заметно усмехнулся.

– А как же амнезия? – решил поинтересоваться он. – Что-то не похоже, что бы люди, страдающие ею, теряли свои навыки, приобретённые до заболевания.

– Технология программного ограничения памяти и амнезия – хоть и имеют внешнее сходство, но внутренне принципиально различаются. Амнезия вызвана повреждением головного мозга или определёнными психогенными воздействиями, но утерянные воспоминания, большей частью, никуда не исчезают. Просто, «пользователь» теряет к ним прямой доступ до тех пор, пока между нейронами мозга не сформируется новая связь. Наш мозг, по своей природе, истинно совершенный компьютер, с очень хорошей системой защиты «от дурака». Однако, даже наш мозг порою забывает определённые вещи окончательно, или же на определённый период времени начинает твориться настоящая чехарда навыков и знаний. Множественные исследования памяти людей, вышедших из комы, тому подтверждение. В случае же программного ограничения – доступ к воспоминаниям закрывается железным занавесом, то есть связи не нарушаются с биологической точки зрения, но происходит блокировка сигнала путём его перехвата и отправки ответа NULL-значения. Субъект не получает должный отклик на запрос. Если к полученному навыку не ведут окольные пути, то доступ к этому навыку утрачивается гарантированно, а если ведут, то может очень сильно нарушиться частота его использования по тем или иным причинам. В надежде подчистить сознание взрослого человека, мы неизбежно превращаем его в овоща, и намного проще полностью заблокировать старую память, начав обучение с полного нуля. Собственно, при осознании столь тривиальной вещи – мы приступили к следующему этапу исследования.

Новая порция данных захватила информационное облако.

– Мы пришли к выводу, что для дальнейших наших исследований, в целях получения наиболее релевантных результатов, наилучшим образом скажется использование чистых болванок. Эффективность обучения тем ниже, чем дальше нейронная сеть находится от своего первоначального состояния, в котором была при рождении.

– ...погодите, – вдруг резко прервал Павел Васильевич, зажмурившись и помассировав переносицу. Остальные участники лекции, сидящие также во главе стола, слегка покосились на коллегу. Придя в себя, тот вновь обратился к инженеру, – вы хотите сказать, что создали цифровое сознание новорождённого ребёнка?

– Именно.

– Вы... вы совсем... – было видно, как тот борется с начинающимся внутренним бурлением.

– Прежде чем кидаться обвинениями, позвольте узнать, что именно вас смутило?

Леонард оставался максимально расслабленным и невозмутимым.

– То, что вы сделали, является серьёзным этическим проступком!

– С чего бы?

– Я могу понять, когда человека копируют по его собственному согласию, но ребёнка... всё равно что взять его ДНК и создать физический клон. Это недопустимо! Такие вещи не могут проводиться без согласия хотя бы родителей!

– Уверяю вас, это согласие мы получили.

– И что же вы им сказали? – опешил Василий Павлович.

– Что сделаем виртуальный МРТ-снимок, в рамках проводимого научного исследования. Всех матерей заранее об этом известили и госпитализировали только после подписания всех соответствующих документов.

– Ну вот видите! Вы им солгали!

– Василий Павлович, я не отрицаю, клонировать новорождённого человека есть вопрос этики, но, мне кажется вы совершенно неправильно понимаете ситуацию.