Шрифт:
Всё остальное
Всё остальное будет описано мелкими мазками, не вдаваясь в лишние подробности.
Главное, вы должны понять, что, даже находясь на общей территории, каждое подразделение имеет своё жизненное пространство, которое никогда не смешивается с пространством рядом стоящих частей. Невидимые границы подразделений не пересекаются, а дневальные, которые стоят на улице, чётко следят, чтобы в пределы части не заходил ни один посторонний военный без объявления цели своего прибытия.
Ха!!!
Умывальники, общие, с холодной водой, расположены в крытых помещениях без дверей, с проёмами для света, без окон.
Туалеты – типа сортир. Каждый – минимум на тридцать очкомест. Вниз лучше не глядеть и, главное, не дышать!!! Описать его сил не хватит – лучше прочитайте мой одноименный рассказ, который полон аллегорий, но полностью отображает сущность армейского отхожего места в полевых условиях!!!
Да и…
Да, и выключите краски – их нет. Они остались на Родине, в которую превратилась вся наша Держава. Все те места, в которых я не бывал, все полупустыни и горные кручи, кромка северного океана и покрытый сопками Дальний восток, возмущённая Прибалтика и мятежный Кавказ – все они в миг касания земли колёсными парами принёсшего нас самолёта, превратились в Родину, которую я обязался защищать, зачитывая слова присяги и ставя подпись в переданном в архив Советской армии листе.
Всё то, что началось с этого безумно долгого дня, не может иметь красок, но и без оттенков не обойтись, так как их заменили нам чувства – масса чувств и их всевозможные оттенки, индивидуально применимые к каждой ситуации, в которой мы побывали, каждый в отдельности и вместе все.
Мы
– это горстка молодых парней, которым счастливо не посчастливилось оказаться в одной части и даже в одной роте. Мы – это те, которым завидуют до сих пор, не зная, что никто из нас оттуда так и не вернулся. Наши души, разделённые на «до», «там» и «после», смогут соединиться только в момент физической кончины. А совесть каждого – достояние личное и обсуждению не подлежит!
Теперь, когда вы выключили краски, настроили свои чувства и полностью очистили свои мысли – начну.
Земляки
В колонну по четыре мы проследовали с аэродрома на плац полчка. Дорога, идущая от края аэродрома через КПП вовнутрь огороженного колючей проволокой городка, была умята гранитным боем, который, смешавшись с природной почвой, образовал настолько твёрдое покрытие, что его не разрушила перемещаемая на войну и обратно боевая техника. Все дорожки отходили от неё под прямым углом и делили городок на неравные прямоугольники. Пройдя метров сто от КПП, мы свернули на настоящий проспект, который, к нашему удивлению, был заасфальтирован. Выглядело это как-то нелепо – кругом палатки, маслянисто серая почва, на которую, если ступишь, поскользнёшься, и тут вдруг – свежий, ещё чёрный асфальт.
Этот проспект не разделял дивизию напополам, а соединял два плаца и аллею, ведущую от него к штабу дивизии. Первым был плац артполка, затем, по левую руку – клуб и за ним – плац полтинника. Сей плац был всем плацам плац – его размер был вполне сопоставим с Красной площадью, а белоснежная разметка позволяла проводить парады.
По мере движения, вернее, следования нас встретила толпа наших будущих сослуживцев. Они подбегали и старательно привлекали к себе внимание.
– Мужики! Кто есть с Алтая? – выкрикивал один.
– Я с Алтая, – летел ответ из глубины нашего строя.
– Откуда?
Их скоротечный разговор перекрывался нарастающим гомоном всех.
– Кто из Воронежа?
– Я!
– Откуда?..
– …
Гомон был таким, словно мы только что спрыгнули с прибывшего из побеждённой Германии поезда.
– С Уралмаша кто есть?! – Зачем вдаваться в деталировку, если мой район знает весь белый свет?!
– Я с Уралмаша! – Я был единственным в нашей колонне, но меня нашли уже пять моих земляков.
«Неплохо, – подумал я, – можно жить!».
Земляки всегда внушают доверие, и от них с надеждой ждёшь поддержки, которая так нужна, когда прибываешь в неизвестность, тем более, если, кроме незнакомых лиц, над горизонтом событий довлеют облезлые горы!
– Просись в артполк в первую батарею, – крикнул мне один из них.
– Пишись в триста пятидесятый! Во второй батальон, – советовал следующий…
«Значит, будет выбор!» – Такая перспектива вполне устраивала, так как моё нежелание попасть сюда вообще было подтверждено увиденной обстановкой и бытом, от которых бросало в дрожь.