В-третьих, неприличная. Девчачьи части тела бросились в пляс. Несмотря на усталый вид, Антонио выглядел восхитительно. Он сменил сексуальные кожаные штаны на пару фирменных выцветших джинсов и тёмно-синюю футболку, которая казалась на размер меньше.

При первой же возможности Иш Таб найдёт неубедительное оправдание, чтобы заставить Антонио дотянуться до чего-то, где-то на очень высокой полке, что позволит ей взглянуть на его гладкий, сексуальный пресс, где, как она уже знала, был мужественный след тёмных волос, ведущих в очень прекрасное место.

«Хватит. Ты пришла для лебезения, и поговорить с Антонио начистоту. Это твой шанс».

— Ты не ел, да? — спросила она.

— Ты проделала весь этот путь, чтобы придираться? — Он скрестил руки на широкой груди.

— Нет, я пришла… — «Умолять тебя о прощении», — …поговорить. Антонио, мы можем где-нибудь уединиться? — Она знала, что эта жуткая Кирсти притаилась в тени и подслушивает.

Антонио прищурил тёмно-зелёные глаза.

— Ты запомнила моё имя. Как это мило с твоей стороны, о, божественная.

Иш Таб напряглась, как от удара.

— Я это заслужила, понимаю. Но если дашь мне десять или пятнадцать минут… А вообще, учитывая возраст и продолжительность рассказа, мне понадобится шестьдесят минут. Сутки. Неделя.

Он сильнее нахмурился и пробормотал что-то вроде «ни за что».

— Ну, пожалуйста! Кроме того, если не выслушаешь меня, твои милф-фантазии могут никогда не сбыться.

Он положил руку на пояс.

— Семидесяти тысячелетняя старушка даже близко не милфа. Ты больше похожа на пенку от молока. — Туше.

— И всё же держу пари, что ты не найдёшь женщину такого возраста чище меня. — Она поиграла бровями. — Чистая, как первый снег, и жаждущая расплавиться сильнее, чем индейка на День Благодарения.

В его глазах заплясали весёлые искорки.

— Извини. Только не о птицах.

— А если подливка?

— Нет.

— Ах да. Вегетарианец. Тогда, тыквенный пирог? — Ням… кто же устоит?

— Я не голоден.

Окей. Этот разговор принял очень странный кулинарный оборот и направлялся в тёмную дыру, заполненную одинокими, холодными ночами. Иш Таб вздохнула, протянула руку и положила её на его массивное плечо. Как же ей не хватало его прикосновений! Боги, это настоящая эйфория.

— Прошу, я не хочу вести разговоры о еде. Дай всего несколько минут. Послушай, что я расскажу, а потом, если захочешь, я уйду. Это очень важно.

Суровое выражение его лица мгновенно смягчилось. И будь она проклята, если не заметила, как исчезли мешки у него под глазами. Или ей это только показалось? Это как если бы он внезапно превратился в здорового вампира. Даже эта суровая линия губ теперь немного изгибалась

Иш Таб внутри порадовалась.

«Он рад! Рад видеть меня!»

— Моя комната вон там. — Он склонил голову и указал на коридор. — После тебя.

Она прошла мимо и почувствовала, как он прожигает её взглядом.

— Вижу, ты вернулся к своему привычному гардеробу, — заметил он.

Она лучезарно улыбнулась.

— Тебе стоит увидеть, что под этим у меня ничего нет. — Он должен после этого заткнуться.

Так и случилось.

Откуда она блин узнала, что он здесь? Чёрт, даже он не ожидал, что приедет сюда.

Через пять минут после того, как покинул виллу в Бакаларе, Антонио, не уверенный в том, что когда-нибудь снова сможет посмотреть на богиню, потому что её «ошибка» задумана как пренебрежение, предназначенное поставить его на место за сделанное, позвонили и он сел на следующий рейс.

И зачем же Иш Таб прилетела? Для того ли, чтобы настоять на продолжении ритуала унижения? Если да, то богине стоит подумать ещё. Она могла бы обрушить на него дождь из саранчи, перца или… чего угодно ещё, и он не передумает. Он покончил с этими нелепыми божествами, потому что грёбаное время истекало. После того телефонного звонка в Бакаларе всё в его мире изменилось; день, когда его страх уйдёт, наконец, наступил, и теперь ничто не имело значения. Только открыть портал.

Антонио последовал за Иш Таб в свою, большую комнату в задней части поместья на третьем этаже с видом на виноградник. Хотя Антонио не был дома уже больше шести лет, комнату всегда поддерживали в порядке. Это знак, отец знал, что этот день настанет и Антонио вернётся.

— Ты не можешь отрицать свой долг так же, как не можешь отрицать кровь Асеро, текущую в жилах. Не имеет значения, как далеко ты убежишь, нет такого места, где я не смог бы тебя найти, — говорил отец.

Но Антонио, с того самого момента, как понял, что на самом деле означает быть Асеро, надеялся найти способ для себя и брата избежать пути, который так много лишал. Он возлагал гораздо больше надежды на человечность.

Антонио закрыл дверь и внимательно оглядел женщину, спрятанную за толстыми слоями чёрных кружев. Однако теперь он научился не судить о Иш Таб по виду. Под маской женщины, похожей на старомодную вдову из Италии, скрывалась древняя бессмертная женщина с острым, как меч, языком, способная сразить любого мужчину. И с того самого момента, как Иш Таб прикоснулась к Антонио, он понял, что её власть над ним немного опаснее; он зависим от чего-то внутри неё.