—–—-–—––—––—––—–

Расставшись с арабами и отойдя метров на сто, Шерлок остановился. То есть его остановили. Не люди — обстоятельства. Ничего перед собой не видя, и идя с вытянутыми перед собой руками наугад, он уперся в стену. Ещё повезло в том, что это произошло не сразу. Какое-то время он шел, полагаясь на интуицию и обострившийся в темноте слух.

Трудно было бы найти что-то общее между его работой в Столице и пребыванием здесь, но навыки осторожности, повышенного внимания к мелочам и терпения пригодились и здесь. Наткнувшись на стену, он не стал суетиться, а замер и прислушался. Тихий разговор между арабами он слышал только первые две-три минуты. Потом их голоса стали быстро удаляться.

Удивило при этом то, что шагов их слышно не было. Шерлок ещё раз пожалел, что в прежние времена не занимался достаточно серьёзно прокачкой тихого шага, ночного зрения и прочих навыков, общих для охотников и воров. То, что встретившие его арабы этим не пренебрегли, было ясно с самого начала.

Встреча прошла не то чтобы совсем плохо, но и хорошим такой результат не назовешь. С одной стороны, главная задача пока решена. Его не раскрыли и в будущем есть шанс собрать нужную информацию. С другой — нужно что-то решать сейчас. Выдавая себя за человека, который специально готовился к попаданию на каторгу и, по логике вещей, должен почти всё о ней знать, сыщик попал в ловушку.

В результате получилось так, что расспрашивать кого-либо о местных условиях нельзя. Нужно делать вид, что уже всё знаешь и полностью готов к жизни на каторге. Хотя бы в узком кругу заговорщиков. Пока это получилось, но что делать сейчас? Одно дело идти во тьме за проводником и совсем другое делать то же самое в одиночестве. Обдумав ситуацию, он пришёл к выводу, что у него сейчас только два варианта действий.

Стоять столбом, лбом тупо упершись в стену, или идти. Да в темноте, да на ощупь, да с неизбежными ударами все тем же лбом и падениями в ледяные лужи. Синяки, ссадины, рваная одежда. Со стороны выбор кажется очевидным, но сыщик всё же колебался. Логика требовала одного, а организм — другого. Проведя еще минут десять в борьбе ума с чувствами, он всё же решился идти.

Но дал себе передышку, примирив тем самым враждующие стороны. Основания для такого решения тоже нашлись. Когда нужно ничего не делать, то основания для этого всегда железобетонные. У всех и всегда. Из этого широкого перечня причин ничего не делать сыщик выбрал необходимость привязаться к карте, просмотреть на ней уже пройденный путь и вообще определиться на местности.

Интерфейс не подвел и карта появилась. Это почему-то обрадовало. Но тут же ввергло в ступор. На его глазах карта изменилась. Всё на ней стало другим и место самой каторги на карте Терры и та кривая линия, которая обозначала весь путь от портала до этого места. Ещё хуже стало после того, как через десять минут тупого рассматривания карты, она изменилась еще раз и стало ясно, что это нечто системное и, скорее всего, будет повторяться и впредь.

Отстой. Это что? Теперь придется напрягать память или рисовать карты на бумаге. И где здесь бумага? Даже если бы была, то как её уберечь в такой сырости? И что теперь? На стенах кайлом её вырубать? В раздражении он пнул стену ногой, попал в какой-то острый выступ голенью.

— Сссука.

Смачно, с выражением произнёс Шерлок. С выражениями. Одного слова оказалось мало. От широкой русской души он минут десять делился со стеной своим словарным запасом. Стена выдержала, а сыщик успокоился и так, для острастки и выплеска негатива стукнул стену кайлом. Зря. Делать это вслепую было глупо и понимание этого пришло к нему вместе с отколовшимся куском, упавшим на ту же ногу. Как оказалось, словарный запас у сыщика был значительно больше, чем он сам ожидал.

Прихрамывая и матерясь, он двинулся в неизвестном направлении. Идти пришлось медленно. Полученный урок повторять не хотелось, и Шерлок шел, ощупывая пространство перед собой руками и больной ногой. Постепенно он приноровился. И стал продвигаться немного быстрее. По интуитивной оценке — около километра в час.

Тоннель сузился и с обеих его стен уже можно было касаться руками одновременно. Сначала вытянутыми руками, потом локтями, потом плечами. Через час возникли опасения, что так он вообще застрянет здесь или придется возвращаться. Перспектива не обрадовала и он стал сам себя обнадеживать с помощью произнесённых вслух пословиц на тему дальней дороги.

Типа — «Язык до Киева доведёт», или «Все дороги ведут в Рим». Данная конкретная дорога — довела его до ямы, в которую он и свалился. Повезло в том, что не ушибся, а то, что причиной везения стала ледяная вода, до краёв заполнявшая яму, заставило усомниться в верности пословиц.

Их придумали предки и, чтобы оных не обижать, он окрестил яму Киевом, выбраться из которого в темноте оказалось не так просто. Стенки были покатыми, что вызвало подозрения в том, что Киев — это не просто яма, а ловушка, а он, Шерлок, в этой ситуации не Шерлок, а еда. Это рассуждение добавило прыти и выбраться всё же удалось. От усилий и временного успеха он даже согрелся, но ненадолго.

Хромая и говоря во тьму разные слова, он пошёл дальше, стараясь соблюдать хоть какую-нибудь систему, сворачивал всё время направо. Вычитал о чём-то похожем в юности в какой-то книге. Том Сойер? Это привело к тому, что пословица сбылась еще раз.

Язык довёл-таки его до Киева опять. С тем же результатом. Ударившись при падении головой о край ямы он вызвал этим прояснение в мозгу. Туда пришла идея о том, что яма или Киев не ловушка, а защитное сооружение. Возможно, это сделано, чтобы защитить нечто от нашествия крыс или ещё кого-нибудь.