Первым побуждением Брук было вскочить и убежать.

Она в отчаянии отскочила на небольшое расстояние от Наполеана… и зарывшегося в него червя, но затем остановилась в нескольких ярдах, чтобы подумать… и посмотреть. Если призрак убил его, что тогда будет с ней? Она не смогла бы убежать от такого огромного зла. Ее сердце практически выскакивало из груди, а отчаяние в душе почти переросло в панику. Милостивый боже, она должна была ему помочь.

Брук не понимала, что происходило, разве что лишь на каком-то инстинктивном уровне — душой, а не разумом — но у нее возникло такое ощущение, словно она наблюдала за лунным затмением. Словно животворящее тепло солнца захватила абсолютная и кромешная тьма.

Произошло какое-то непоправимое изменение. И теперь темнота угрожала им всем.

Наполеан отпрянул назад, словно человек, уклоняющийся от пулемета. Его глаза закатились так сильно, что были видны лишь белки. В горле забулькало, и он сплюнул. Руки мужчины потянулись к горлу, он попытался вырвать попавшуюся туда сущность, разрывая в процессе свою плоть.

Брук закричала. Она не знала, что делать.

— Наполеан, — беспомощно прошептала она. — Наполеан…

Его голова упала на грудь, мужчина опустился перед ней на колени, тихий и неподвижный. По телу несколько раз прокатились судороги, а затем его лицо расслабилось, словно вампир умер.

Брук проглотила зарождающийся в горле крик, она уже не могла контролировать свой страх.

— Наполеан? — снова прошептала она, делая неуверенный шаг вперед.

Вампир поднял голову медленным змеиным движением, уголки его губ тронула томная улыбка. Он глубоко вздохнул, словно новорожденный младенец сделал свой первый вдох, жадно наполняя легкие и не в силах надышаться.

Он протянул руку и встретился с ней взглядом. Только это больше не были глаза Наполеана. Это были два обсидиановых вихря чистого, настоящего зла.

— Иди ко мне, Draga mea.

Его голос был каким-то другим: хриплым, глубоким и как всегда соблазнительным, но с таким оттенком тьмы, что в ушах у нее зазвенело, а по позвоночнику пробежали мурашки, словно от этого звука ее кожу омыли волны жестокости.

Брук сглотнула и сделала шаг назад. Он громко и зло рассмеялся, а потом встал. Ноги Брук приросли к земле.

— Наполеан, пожалуйста… — Она подняла руку, пытаясь остановить его.

— О, — протянул он, — не надо меня упрашивать, я и так намерен доставлять тебе удовольствие… часто, — он облизал полные губы, пробуя на вкус тьму, что пропитала их словно черная слизь. — Но сначала я должен сделать тебя похожим на себя. Вампиром, — последние слова скатились с его языка с сильным румынским акцентом, мгновенно вызывая образы темных, а также старых замков графа Дракулы.

Брук покачала головой и осмотрела землю в поисках оружия: камня, палки, — хоть чего-нибудь. Она не смогла бы от него убежать.

Внезапно вампир очутился прямо перед ней, она даже не смогла уловить его движения, протянул руки и сжал ее талию в резком, болезненном объятии. Когда он открыл рот и склонил голову с явным намерением поцеловать, она увидела два желтых глаза червя, смотревших на нее из глубины горла Наполеана. Он смеялся высоким голосом… издеваясь над ней.

Следующий голос принадлежал не Наполеану, а ее отчиму:

— Может, мне подарить тебе поцелуй человеческой смерти?

Брук кричала до тех пор, пока не сорвала голос. А затем длинные, ужасающие клыки появились изо рта Наполеана — изо рта червя — и он укусил ее прежде, чем она смогла вырваться и убежать.

Боль вернула Брук в чувство. Из горла вырвался очередной крик. Ей нужно было сосредоточиться. Нужна была полная концентрация, если она надеялась выжить. Словно во время схваток, она пыталась сосредоточиться и равномерно дышать, подготавливая себя перед лицом грядущего.

В шее чувствовалось неописуемое жжение, словно в нее проник яд тысяч отвратительных скорпионов. Или ей сделали инъекцию вещества, которое никогда не предназначалось для человеческого тела. Несмотря на все усилия, она рухнула на Наполеана, когда жидкость потекла в ее вены, распространяя повсюду резкие, безжалостные волны агонии. Брук била мужчину снова и снова, но без толку. Он крепче сжал ее талию, стиснул руки и застонал. А затем ее разум просто сломался. Раскололся на тысячи осколков, которые разлетелись в разные стороны, отчаянно стремясь сделать то, что не могло ее тело… сбежать из когтей одержимого вампира.

Глава 17

Накари Силивази повернул коралловый винтажный «Мустанг» 1970 года с главной улицы на проселочную дорогу и направился к дому. Он взглянул на сидящего рядом Брайдена и расслабил свои уставшие мышцы. Они вернули Кэти родителям и все прошло, как планировалось. Старые воспоминания были стерты и заменены новыми, и все в мире встало на свои места — по крайней мере до тех пор, пока Брайден не найдет очередную проблему. Он улыбнулся своему молодому протеже, выстукивающему ритм рэпа, что звучал сейчас на радио. Ритм был не самой сильной стороной Брайдена, но Накари не собирался ему на это указывать.