— Хотя я не биолог, но, будучи ученым, наблюдал в субъекте поразительную перемену. — Свет замигал, и Бейкер сделал паузу, а потом продолжил: — Субъект, ранее бывший Тимоти Пауэллом, является не просто ожившим мертвым телом. На самом деле, пусть я и не могу этого доказать, сознание… которым обладает труп Пауэлла, это сознание совершенно другого существа, а не того человека, которого я знал. И это сознание контролирует тело Пауэлла. Труп моего знакомого, умершего несколько дней назад, во многих отношениях функционирует как живое существо. Прежде всего, он ищет пищу, особенно в виде человеческой… плоти. Я не знаю наверняка, но у меня сложилось мнение, что это имеет ключевое значение для выживания его вида. Я могу ошибаться, но, если судить по записям, которые прислали нам из Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях, моя гипотеза подтверждается. Только следующую запись агентство, конечно, пришлет мне нескоро… — Бейкер издал нервный смешок, который сменился приступом кашля. Отдышавшись, он продолжил: — Прошу прощения. Мускулатура субъекта, похоже, во всех отношениях приспособлена к… омертвелости. Хотя имеет место явное разложение, похоже, оно не оказывает на организм пагубного действия. Хотя оно не оказывало бы такого действия даже в том случае, если бы субъект был мертв в привычном нам смысле слова. Все-таки разложение — это только часть естественного процесса, который протекает после смерти. Но в данном случае, в случае Пауэлла, учитывая возвращение субъекта к жизни, можно предположить, что на функционирование его организма, скорее, пагубно бы подействовало более сильное разложение. Однако пока наблюдения этого не показали. Опять же я не могу не подчеркнуть, что моя квалификация совершенно не позволяет мне делать такие выводы, но… похоже, что конечности Пауэлла, кожа и даже жизненно важные органы, такие, как легкие и сердце, не имеют никакого отношения к функционированию субъекта. Единственный орган, без которого труп, вероятно, не может функционировать, это мозг. — Бейкер сделал паузу, возвращая в памяти звук, раздавшийся, когда ледоруб вбивался в мозг Хардинга. Затем, содрогнувшись, сглотнул ком в горле, сделал вдох и продолжил: — Субъект выражает желание отведать человеческой плоти. И хотя сам я не наблюдал, чтобы этот субъект ел, я видел записи о предыдущих субъектах. Те записи будто бы наводили на мысль, что плоть, которую едят эти существа, не проходит через их пищеварительную систему. А вместо этого усваивается в результате какого-то пока неизвестного нам процесса. После чего пища преобразуется в…

В этот момент погас свет. Бейкер, задержав дыхание, остался сидеть в темноте. Слышен был только тихий механический скрип внутри магнитофона. И удары его сердца — один, другой…

Потом свет зажегся вновь, и Бейкер с удивлением осознал, что плачет.

— Когда вы едите, — спросил Бейкер по внутренней связи, — почему не съедаете все тело целиком? Почему так много оставляете?

— Потому что многие из наших братьев ждут своего часа, чтобы прийти, — ответил Об. Его скрипучий голос звучал так возмущенно, будто зомби был раздражен тем, что ученый спрашивал такие очевидные вещи. — Им бы это понравилось: прождать целую вечность и вернуться из Пустоты только чтобы вселиться в существо, не способное даже двигаться. Туловище без рук и ног — просто мешок плоти, который валяется и ничего не делает. Это все равно, что сбежать из одной тюрьмы и попасть в другую. Конечно, мы пробыли в Пустоте так долго, что иногда наших братьев заносит. Они приходят в бешенство. Мы, сиккизм, ненавидим вас со всей отпущенной нам силой. И это так приятно — разрывать вас в клочья.

Бейкер помолчал, припоминая, как мертвая рыбка уничтожила своих сородичей.

— Расскажи мне еще о том месте, откуда вы пришли. О том, что ты называешь Пустотой.

— Ничего я тебе не расскажу, — отрезал Об. — Мне нужно наблюдать за собратьями. Я голоден. Отпусти меня, и я тебя не трону.

— Отвечай на мои вопросы, и я тебя покормлю. — Бейкер постарался не выдать дрожи в голосе.

— Ты играешь в опасную игру, умник. Не думай, что я ради того, чтобы освободиться, побоюсь повредить эту оболочку, которую ты знал как Пауэлла. Я легко найду другую, если будет надо.

— Это стекло пуленепробиваемо. А стены железобетонные.

— И поэтому мне еще легче разрушить это тело, сбежать и насытиться. — Об усмехнулся.

— Я повторяю свое предложение. Отвечай на вопросы, и я тебя покормлю.

— Дурак ты! Я жажду не плоти. Мне нужна месть.

— Боюсь, это невозможно. Ты должен понимать, что главный здесь я.

— Но твоя раса больше не главная. Сиккизм унаследовал эту Землю, как и было предсказано. Мы вольны бродить по ней снова, как когда-то давным-давно.

— Вы уже бывали здесь раньше?

— Были, до вас. Мы вообще были одними из тех, кто был здесь до того, как возникла эта Вселенная.

— Почему человечество никогда не сталкивалось с вашей расой?

— Потому что есть… правила. Ограничения. И есть кое-кто, кто выступил против нас. И помог нам попасть в Пустоту.

— Расскажи мне про эту Пустоту, — не унимался Бейкер.

— Хорошо. — Существо выдохнуло зловонный воздух из гниющих легких. Бейкер был только рад, что не почувствовал запах со своей стороны стекла. — Но имей в виду, профессор, ваш век завершился. Мы — ваши наследники.

— Пустота… — начал Бейкер.

— Там холодно! — проревел Об, вдруг бросившись к окну и зарядив кулаком Пауэлла по стеклу. Бейкер отскочил назад. — Холодно, потому что Он жесток! Он знает, что лед приносит больше боли, чем огонь. Я жил там, на многие века запертый вместе с моими братьями, властелинами элилума и терафима. Он отправил нас туда! Изгнал в промерзлые пустоши. И мы, бессильные, наблюдали, как вы тут суетились, будто муравьи, плодились и размножались, купаясь в Его равнодушной любви. Мы ждали, мы были терпеливы. И, не теряя бдительность, таились на пороге. А ты, умник, вместе со своим приятелем дал нам путь к спасению. Как ваши тела становятся нам храмами, вы стали нашими вратами!

Существо снова ударило в стекло. Бейкер поморщился. По, казалось бы, небьющемуся стеклу спиралью пробежала небольшая трещинка. Кулак Пауэлла получил при этом явное повреждение, но Оба это, похоже, не заботило. Свет снова замигал.

— А сейчас моя очередь задавать вопросы, умник. — Об усмехнулся. — Думаешь, когда вы умрете, то попадете в рай?

— Я… я верю, что после всего этого что-то существует. Но что именно, не знаю. Некоторые, да, называют его раем.

— О да, после всего этого правда что-то существует. Но в рай вы не попадете. Вы попадете в то место, которое он приготовил специально для вас! И тогда ваши тела будут принадлежать нам! Мы — ваши хозяева. Демоны — вот как вы привыкли нас называть. Джинны. Монстры. Благодаря нам, сиккизм, вы слагаете свои легенды — вот почему вы до сих пор боитесь темноты. Мы управляем вашей плотью, Бейкер, и мы долго ждали момента, когда наконец вселимся в вас!

Об снова стукнул по стеклу. Трещина стала шире, по поверхности потянулись паутиноподобные линии. Рука, которая прежде принадлежала доктору Тимоти Пауэллу, которая когда-то держала бокал мартини, размахивала клюшкой для гольфа и ловко управлялась с панелью РКТИ, теперь превратилась в таран из гниющего мяса. Бейкер отпрянул, когда мертвые пальцы раскроились, явив зазубренную кость, которая поцарапала стекло изнутри.

— Я выйду на волю! — проревел Об. — Я поведу своих братьев, и мы опустошим эту планету, а когда сделаем это, перейдем к следующей!