— Эй. — Райан смахнул пропущенную мной слезу со щеки. — Не нужно так говорить. Я едва тебя знаю и говорю тебе, что ты сможешь, так что просто поверь мне. Я не вру, Энди. У тебя есть страсть, ты тяжело трудишься, чтобы добиться успеха, так продолжай в том же духе, и ты добьешься своего.

Улыбка, которую я натянула на лицо, была лишь маской, прикрывающей большой пузырь в моей душе, так что Райан никогда не узнает, как много значили для меня его слова поддержки.

— Я лишь попрошу тебя верить в себя, — посоветовал он, качая головой. — Потому что никто этого не сделает для тебя. Никто не возьмет за меня шайбу в руки и не прокатается по арене несколько часов в день, но я хотел и хочу этого сам, и знаю, что ты тоже этого хочешь. Быть уверенной в себе. Ты красивая, умная и смешная. У тебя все получится.

Когда мужчина, при том такой горячий как Райан, говорит такие вещи, девушка запросто может впасть в кому. Но я все же пересилила себя и сосредоточилась на его карих глазах и темных волосах, мягко ниспадающих на лоб.

— Спасибо, что сказал мне все это.

Он слегка отвернулся, как будто неуверенно, поэтому я потянулась к нему и положила руку на плечо. У него был просто сумасшедше твердый бицепс, но я проигнорировала это и сфокусировалась на его лице.

— Правда, — продолжила я. — Я не могу передать, насколько важны для меня твои слова.

— Хочешь перейти куда-нибудь в более комфортное место? — спросил Райан. — Где мы сможем продолжить наше общение?

— В кровать?

Он приподнял брови:

— Я собирался сказать «в гостиную», но я открыт для предложений.

Я покраснела:

— Гостиная подойдет.

Я оставила свой пустой бокал на столе — все же мне еще потом надо ехать домой — и пошла за ним по роскошно обставленному дому.

Гостиная уютно разместилась в крыле первого этажа с новой мебелью. В отличие от коридора и кухни, эта комната выглядела более приветливой, теплой и обжитой. В камине трещали дрова, хотя на улице температура едва ли упала до пятидесяти градусов2.

Я показала на камин:

— Ты ведь понимаешь, что мы в Лос-Анджелесе, да?

— Он напоминает мне о доме, — Райан улыбнулся, и я вспомнила, что он сам не из солнечного города.

— Миннесота? — спросила я, как будто сама этого еще не знала. А ведь я знала — об этом написано в статье на постере над моей кроватью.

— Да, — ответил он. — Я живу там все время и играю за «Звезд Миннесоты».

— Почему ты решил переехать?

— Бюджет больше, больше шансов попасть в плей офф. Я не смогу играть всю свою жизнь, поэтому должен пользоваться всеми шансами, пока есть возможность.

— Если останешься играть здесь, будешь скучать по дому?

— Я не рассматриваю переезд сюда навсегда. — Он краем глаза посмотрел на меня. — Я, правда, очень люблю Миннесоту, даже если мне придется переехать оттуда, то лишь ненадолго.

— Понятно.

— Я всегда думал, что вернусь в Сити, когда... когда завершу карьеру. Нет ничего лучше катания на коньках по замерзшим озерам в зимние месяцы. Магия первого снега, первого льда сезона, — в его глазах появилась тоска, он прикусил губу, но продолжил: — И, конечно же, кое-что еще.

— Ты скучаешь по снегу?

— Я скучаю по дому, — ответил он. Мне грустно, и сердце сжимается от тоски по ДОМУ, ведь он так нежно и трепетно говорил о нем...

Да, у меня есть дом, папа, Анджела и сестры, но одна сестра живет в Нью-Йорке, вторая в Сан-Франциско, а младшая на семестр уехала учиться в Испанию. Вот она-то и любит выпечку, так что в последнее время, пока ее нет, наш дом не пахнет печеньем. Брат в колледже в Калифорнии, так что мы его почти не видим, разве что на Рождество.

Когда умерла мама, моя семья распалась на части. Дом больше не так важен, как раньше. Без мамы, держащей нас всех вместе, мы все, как семена одуванчика, разлетелись по миру. Да, мы все любили друг друга, но сейчас все было по-другому.

Я проглотила комок в горле, полагая, что лучше сменить тему. На краю стола лежала книга, перевернутая обложкой вниз, как будто ее кто-то только что читал. Я провела пальцем по обложке:

— Ты читаешь?

— Да, — ответил он. — Ты, кажется, удивлена. Я учился в колледже, хочешь верь, хочешь нет.

— Прости, я ничего такого не имела в виду. Я просто удивлена, что у тебя есть на это время, вот и все.

Райан рассмеялся:

— Прежде чем думать обо мне хорошо или плохо, я должен кое в чем признаться.

Его голос зазвучал серьезно, лицо стало каменным, напряженным, я наклонилась вперед и спросила:

— В чем?

Он отвернулся:

— Я никогда не читал «Унесенные ветром» или Хемингуэя.

Я притворилась жутко расстроенной:

— Не может быть!