– Все они прекрасны, Лорен, – говорит Рэйвен, когда они с Кэйлен садятся на кровать и смотрят, как я перебираю платья. – И почему ты так нервничаешь, милая? – она спрашивает.

– Не знаю, я веду себя глупо, – плюхаюсь на кровать.

– Все будет хорошо между тобой и... Коллином, – она подчеркивает его имя.

– Да, с ними все хорошо, просто нужно привыкнуть, – говорю я ей так уверенно, как только могу, особенно после речи, которую произнесла ранее.

Рэйвен сжимает мою руку и кивает. Я обнимаю ее, и она обнимает меня в ответ, как делала это в детстве, чтобы дать мне понять, что все будет хорошо.

– У меня все еще есть свои сомнения по этому поводу, и я действительно хотела бы упаковать тебя и устроить тебе отпуск на острове вдали от всего этого, – смеется она, но я знаю, что тетя совершенно серьезна. – Но если кто и может пройти через это, так это ты, – тихо говорит она мне на ухо.

Когда отпускает меня, она подходит к шкафу и берет маленькое белое платье с одним плечом, которое везде меня обтягивает.

– Не видела ни одного мужчины, которому это не понравилось бы, – говорит она с мягкой улыбкой.

Приняв душ и надев платье, я завиваю волосы и собираю их на затылке. Я немного накрасилась и, глядя на себя в зеркало, не могу не улыбнуться. Я иду на свидание, и женщина, которая смотрит на меня в отражении, взволнована.

Я скучаю по нему, и та маленькая часть меня, которую он открыл мне прошлой ночью, дает мне надежду.

Не только из-за моего беспокойства и подозрительности. Я продолжаю думать о том, как мне не хватало этого с Кэлом, как у нас с Крисом так много всего происходило, что этого не случилось, но прошлый раз мы с Коллином сделали это сразу после его первого появления, и это было в ночь перед тем, как начался ад. С той ночи я узнала Коллина получше, но он все еще заставляет меня нервничать. Он очарователен, слишком очарователен, но я просто не могу его понять. Не то чтобы я хорошо читала Кэла, но я знала, что движет им, знала, как добиться своего в большинстве случаев. Криса трудно читать, но только потому, что я чувствовала, как он был смущен происходящим, его противоречивые эмоции брали верх над ним в большинстве случаев. Зная его историю и его родителей, я чувствовала себя более непринужденно с ним, и тот факт, что я была полна решимости сделать все, что нужно ради нашей семьи...

Любой ценой.

И это не изменилось.

***

Коллин

Семья.

Это может стать залогом успеха, а может всё разрушить.

Я видел это. Это было тем, что сделало его, но иногда лекарство идёт с того же источника, что и яд. Из всех нас я помню больше всего о прежней жизни. Наших маму и папу, ну человека, которого мы считали нашим отцом, и наших трех сестер. Помню, что наша жизнь была хорошей, когда мать была стабильной, или более стабильной, чем в те времена, когда она уходила в себя. Помню, в какой-то момент я почувствовал любовь. Мы были ее любимчиками, я помню последний момент с ней перед тем, как все изменилось.

Рэйвен сидит на диване, не сводя глаз с Кэйлен.

– Я люблю свою племянницу, Коллин. Я бы умерла за нее и за эту маленькую девочку, – продолжает она, глядя мне прямо в глаза.

Чувствую ее беспокойство, ее сдержанность, боль, с которой она столкнулась, будучи связанной со всем этим. Интересно, сколько бессонных ночей она провела, сколько молитв прочитала. Я услышал ее и Лорен сегодня, вернувшись, когда понял, что оставил один из своих файлов. Я слышал их ссору. Не знаю, услышали ли они мольбу друг друга, ту, что на самом деле не высказана, скрыта под гневом на поверхности, обе просто хотят, чтобы боль прекратилась, отдохнуть от лежащего в основе беспокойства.

Я понимаю Рэйвен. Я был на ее месте все эти годы. Благодаря перетягиванию каната между Кристофером и Кэльвином к их целям. Мы все просто хотим мира. Я медленно подхожу к ней и беру за руку.

– Ты когда-нибудь поправишься? – ее слова звучат резко, но могу сказать, что она не хотела, чтобы они были обидными. – Лорен этого заслужила, она столько пережила, – ее голос слегка дрогнул. – А как же Кэйлен? Как это должно сработать для них? – Рэйвен вытирает глаза. – Знаю, может быть это жестоко, но я так волнуюсь за них, – ее голос напряжен, но уязвим. Она встает и подходит ко мне. – Если бы Лорен узнала, что я разговариваю с тобой в таком тоне, она бы никогда не простила меня, но я... я должна услышать это от тебя... Лорен никогда не уйдет от тебя. Я поняла это сегодня. Она никогда тебя не отпустит, и это чертовски меня пугает, – она бросает взгляд на спальню Лорен. – Ты должен дать мне обещание. Если ты действительно любишь ее, если знаешь, что существует хоть малейшая возможность причинить ей боль, ты уйдешь от нее. Мне нужно обещание от тебя, от Криса и от Кэла. Знаю, что это поможет.

Рэйвен знает, я с легкостью могу солгать. Что я могу дать ей пустое обещание, но она, кажется, испытывает облегчение, произнеся эти слова, даже если я смогу использовать те же самые слова, чтобы настроить человека, которого она любит больше всего, против нее. Помню, когда она была самой большой сторонницей Кэла, я видел ее скептицизм по отношению к Крису, и когда она смотрит на меня, в ее взгляде смешиваются страх, недоверие и усталость. Я беру ее руки в свои, и воспоминание о матери, которую я знал, пытается проникнуть в мои мысли.

– Я обещаю вам, что со мной она в безопасности, что я не причиню ей вреда. Ни я, ни кто-либо из нас не должен делать ничего, что не пойдет ей на пользу, – обещаю я и вижу, что она все еще скептически настроена, но появляется надежда.

– Все в порядке? – мы оба оборачиваемся и видим Лорен, стоящую на верхней площадке лестницы, впервые в жизни мне нечего сказать.

Она похожа на ангела, белое платье обвивает ее тело, простое бриллиантовое ожерелье покоится на шее, волосы зачесаны на макушку, демонстрируя длинную шейку. Она всегда была красавицей. Этого нельзя было отрицать, с того момента, как Кэл впервые увидел ее, но сейчас она выглядит величественной, элегантной и уязвимой, как звезда фильма пятидесятых годов, и это застает меня врасплох.