Шрифт:
— Так, значит, это правда. Ты не шутил, когда говорил о том, что Лугат будет принимать участие в войне. И про силу, которая появится у меня…
Он говорил не совсем так. Не столь категорично.
— Клана Лугат не существует, — сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к настороженной девушке. — Пока не существует.
— Но ты собираешься его возродить?
— Да, я собираюсь попытаться сделать это.
— И ты думаешь, что сможешь передать мне часть этой магии?
— В твоем голосе я слышу недоверие, — улыбнулся негоциант.
— Гораздо проще было бы обратить нового человека. — Дина отвернулась к своему окну и нажала на кнопку, опуская стекло. — Сразу сделать его лугатом.
— Почему ты уверена, что это будет проще? — спросил Рамон, слегка заинтересованный этим выводом.
— Иначе нам не пришлось бы лететь в Египет, — ответила она равнодушно, словно вынуждена была объяснять очевидное. — Ведь мы едем в Карнакский храм не для того, чтобы придать моменту передачи древних знаний наибольшую торжественность?
Негоциант усмехнулся и не стал возражать.
Вход в храм отсюда был похож на узкое ущелье — разлом в рукотворном холме с плоской вершиной. Его охраняли две титанические статуи. Каменные фараоны с одинаковыми улыбками смотрели на приближающиеся к ним крошечные фигурки.
Рамон шел мимо сфинксов, лежащих вдоль дороги, и думал о том, что пережил и самих правителей Хапи, [8] и строителей храма, и даже богов, которым это святилище было посвящено.
8
Хапи — древнее название Египта.
Единственное место, где его сила могла пробудиться окончательно и где он мог передать ее воспитаннице.
Густые тени лежали у подножия исполинских колонн. Казалось, те поддерживают само небо. Белые огни созвездий цеплялись за шершавый песчаник и скользили вниз по лицам фараонов, их цариц и богов, навечно застывших в камне.
— Его возводили две тысячи лет, — произнес Рамон, шагая по каменным плитам, покрывающим пол гигантского гипостильного зала.
— Ты видел, как его строили? — тихо спросила Дина.
Здесь хотелось говорить шепотом, чтобы не тревожить мертвую тишину огромных помещений.
— Да, — ответил вьесчи, глядя на луну, медленно выползающую из-за колонн. — Мои люди доставляли белый песчаник и красный гранит фараону Тутмосу.
Воспитанница ошеломленно покачала головой. Ей было трудно представить времена четырехтысячелетней давности, а еще труднее — вообразить Рамона активным участником событий того времени.
Они прошли примерно половину пути, когда увидели в центре зала огромнейший обелиск. Монолит из красного гранита в виде иглы, устремленной вверх. Вокруг валялись обломки — то, что осталось от его двойника, когда-то стоявшего неподалеку.
Дина запрокинула голову, чтобы разглядеть вершину.
— Как они затащили это сюда? — пробормотала она, имея в виду древних строителей.
— С помощью некромантов, — ответил Рамон, обходя куски красного камня. — А вернее — их слуг.
Дина поспешно вытащила сотовый телефон и, найдя в меню нужную функцию, попыталась сфотографировать обелиск.
— Потрясающе, — сказала она со вздохом восхищения.
— Спасибо, — отозвался Рамон и, заметив ее недоумевающий взгляд, пояснил: — Его вырубили в моих каменоломнях на Асуане. Одна шлифовка заняла семь месяцев.
— Удивительно, как ты помнишь все это. — Девушка, не глядя, сунула телефон в карман куртки, с изумлением взирая на негоцианта.
— Помню, — вьесчи погладил шершавый, все еще теплый камень, — но иногда сам удивляюсь этим воспоминаниям…
Теперь уже казалось невозможным понять, чье это было святилище. Груды камней, неровные обломки, полуобвалившиеся стены. И лишь разглядев фрагмент уцелевшего барельефа, Рамон припомнил, что тот принадлежал храму, посвященному богине Нехбет. [9]
9
Нехбет (Нехебт) — богиня царской власти. Изображалась в виде женщины с хохолком коршуна на голове, в Белой короне Верхнего Египта. Была символом Верхнего Египта и почиталась как олицетворение могущества фараона. Считалось, что она обеспечивает ему победу над врагами. Иногда Нехбет изображали в виде змееголового коршуна.
— Сюда, — велел он, перебираясь через завал.
Ориентир — колонна красного цвета в ряду серых — уцелел.
Напротив темнела грубая узкая арка, сложенная из трех плит. За ней виднелась глухая стена.
— Не думал, что когда-нибудь это понадобится мне снова, — сам себе сказал Рамон, мучительно вспоминая нужное заклятие.
Но в его памяти, которой совсем недавно восхищалась Дина, всплывали то иероглифы, рассказывающие о деяниях Аменхотепа, то сверкающие при свете луны блоки песчаника, то лицо жены Эхнатона. Не каменно-идеальное пособие для начинающих художников, а живое, задумчивое, усталое, с глубокими лучиками морщинок вокруг глаз. Его сменяли корабли, лениво скользящие по глади Нила, бич, со свистом падающий на спины волов, ручной леопард царицы Хатшепсут, с ворчанием пятящийся от Рамона. Вольфгер, глава клана кадаверциан, в одеждах, не уступающих роскошью облачению фараона, сидящий на резном троне. И юная царевна Макетатону его ног, с обожанием снизу вверх глядящая на некроманта.