И вот тут, если б я не сидела, то точно бы на ногах не удержалась. Отчетливо в памяти пронеслись воспоминания о последнем таком звонке, но тогда отец сам звонил. И веселым голосом сообщил, что у него тут инфаркт случился, "маленький такой, Сончик, представляешь, смех один...". Вот у меня тогда так же ноги отказали. 

– Где он?
– спросила, а сама уже лихорадочно искала билеты на самолет до Сочи, быстрее, на сегодня. 

– Он в травматологическом, в Хостинской районной больнице, Софья Викторовна, я не уверен, что правильно поступаю, вернее, уверен, что правильно поступаю, но надеюсь...

– Я вас слушаю. 

Тут дверь открылась, и в приемную протиснулся гоблин, которого я с начала недели не видела. Я в этот момент не была способна хоть как-то реагировать на его присутствие, поэтому только глянула коротко, продолжая слушать собеседника и искать варианты вылета на сегодня. 

– Дело в том, что Марина Васильевна достаточно ясно дала понять, что никого не надо информировать о состоянии вашего отца, но сам он еще вчера, когда очнулся ненадолго, очень настаивал, чтоб с вами связались...

– Что значит, очнулся ненадолго? У него же травма ноги? И кто такая Марина Васильевна?

– Ээээ... Жена вашего отца...
– голос с той стороны трубки стал неуверенным, а я мысленно чертыхнулась. 

Ну конечно, новая жена! Я же даже имени ее не спросила!

– Да-да... Простите, я от шока...

Гоблин, посопев в дверях, решительно приблизился и упер здоровенные кулачищи в стол. Мне было не до его перемещений, поэтому я только скосила взгляд и продолжила разговор, и, по мере получения информации, все больше впадала в ступор.

– Вы понимаете, я здесь недавно, только после института... И я, возможно, не самый грамотный специалист, но дело в том, что сейчас вокруг вашего отца происходит что-то странное... У него травма ноги, ничего особенного, обычный перелом , упал на лыжах... Но его лечение... Скажите, ваш отец плохо переносит боль? Его постоянно держат на обезболивающих, причем сильных... Он практически не просыпается. Я его принимал и назначал лечение. А потом его перевели, и я только вчера случайно узнал, зашел в палату, узнать, как дела... И он попросил с вами связаться, настоятельно так.... Я не хочу ничего утверждать, но я не согласен с методами лечения... И начальнику отделения я это говорил, но он не принял к сведению. У вашего отца проблемы с сердцем, а препараты, которые ему сейчас вводят...

– То есть, вы утверждаете, что ему вводят препараты, которые могут привести к ...

У меня задрожали внезапно руки, так, что чуть телефон не уронила. И перед глазами все стало расплываться, странно двоиться. 

Я поняла, что плачу, только когда телефон у меня забрали из пальцев, и какое-то время даже не могла понять, что происходит, настолько чудовищной была информация. 

А гоблин, нагло и бесцеремонно забравший мой телефон, начал общаться с моим собеседником, четко и спокойно:

– Сергей Батьков, коллега Софьи Викторовны. Представьтесь пожалуйста. 

Быстро записал на листке имя и фамилию врача, звонившего мне. 

– Кратко опишите ситуацию. 

Я в это время, опомнившись, попыталась вырвать телефон из лап захатчика, но , конечно, бессмысленно. 

Он только отошел подальше, поднял повыше руку с трубкой, уворачиваясь от моих смешных попыток, а затем и вовсе развернулся и силой усадил меня обратно в кресло, кивнув на открытую таблицу поиска билетов. Типа, занимайся своим делом. 

А я, возмущенная до глубины души... Занялась. 

Прислушиваясь одновременно к разговору. Гоблин задавал четкие, логичные вопросы, хмурился все больше и больше. 

– Хорошо. Мы вылетаем сегодня. Будьте добры, если это, конечно возможно будет сделать незаметно, постарайтесь исключить из лекарств самые опасные. Да, я отдаю себе отчет, что это чревато и что ситуация... Но поверьте, при успешном исходе дела вашу помощь и принципиальную позицию в данном вопросе не оставят без внимания. 

Он положил трубку, посмотрел на меня. Помолчал. Потом вытащил свой телефон и набрал кому-то. 

– Вова, я тебе сейчас данные на одного человека скину, ты его пробей, хорошо. Сейчас, Вова. Прямо сейчас. 

Он отключился, подошел ко мне, молча глядящей на него, и неожиданно присел на корточки перед моим креслом:

– Сонечка... Все будет хорошо. Мы решим вопрос. Поедем и решим. 

– Куда... Вы... Нет необходимости...

Я была похожа на глупую курицу, которая квохчет бессмысленные слова, и самой становилось противно от себя. Но в тот момент я явно ничего не могла с собой поделать. Информация об отце была настолько шокирующей, что буквально выбила из колеи. И даже вмешательство гоблина воспринималось, как благо. Я неожиданно и иррационально почувствовала себя настолько слабой и беспомощной. Не могла думать о том, что , пока я здесь, его там могут просто убить.