Сую Малышеву документы и откидываю волосы с плеча. Понимаю, что опять смотрит на меня. Оборачиваюсь так и есть. Взгляд тяжелый и знакомый одновременно. Много раз видела у него такое выражение лица в прошлом. Только теперь к этому голоду примешалась злость и осела в нем, как заноза. «Ненавижу твои узкие юбки и блузки», - вспомнила его слова. «Так и хочется заглянуть тебе в вырез или втащить тому, кто делает это кроме меня».

Кому он говорит это теперь? И говорит ли вообще?

Не буду больше думать об этом. Даю себе слово. Натягиваю на лицо улыбку и бегу в курилку. Пальцы дрожат, словно его руки побывали на моем теле. Ругаю себе последними словами и затягиваюсь. За окном унылый заснеженный город и я закрываю глаза. Не в первый раз возникает желание встать на этот подоконник и шагнуть вниз. Это было бы легче, но вместо этого снова выпускаю струю дыма и замираю, чувствуя его присутствие за спиной. Опять мы только вдвоем, и опять он отбирает у меня сигарету изо рта.

Стоит рядом и мне жарко уже оттого, что его дыхание касается моих волос. Молча трогает одну из прядей и убирает с плеча. «Люблю твои волосы», слышу его голос из прошлого и не могу понять, почему позволяю себе стоять вот так чересчур интимно рядом с ним? Будто приросла к полу и не могу двинуться с места. В сигаретном дыму позволяю себе быть убаюканной теплом его тела. Знаю, что не сделает ничего больше, но не могу заставить себя уйти. Как же я больна им. Словно мой наркотик, он притягивает меня уже одним своим существованием. Каждый раз я обещаю себе, что эта затяжка будет последней, вот только не могу затянуться так чтобы начало тошнить и воротить от него. Жадная. Хочу бежать за новой дозой. Хочется крикнуть: «Не стой так близко!» Так далеко. Он въелся под кожу, как никотин. Его губы и руки. Я не знаю, как живет теперь он. Но я живу словно в ломке. В вечной ломке и боли. Как же меня ломает по нему!

«Есть девушки, которых не забывают. Ты одна из них». Слышу, как он уходит и меня обдает холодом. На губах осталась только горечь и вкус сигарет. Видимо я всё-таки из тех, без кого можно жить дальше.

21

Генка обрадовал. Через две недели корпоратив. До нового года совсем чуть-чуть. Кругом все радуются, а я понимаю, что снова буду одна. Отец нашёл себе женщину. Ту самую злую начальницу, которая им все время командовала. История, как в «Служебном романе» Рязанова. Только без продолжения в виде третьего мальчика. Мне холодно. Я ежусь от холода и спешу на работу. Рядом останавливается какой-то парень, и я молча проскакиваю мимо в узкий проход между ним и дверью. Все встает на круги своя. Если не учитывать маленьких отклонений. Боюсь выходить в курилку. Максим заходит за мной следом, и мы молча стоим рядом по несколько минут. Он бесцеремонно ворует мои сигареты. Ему просто не нравится, что я курю, и я боюсь этих минут, но не могу без них. Он важнее сигаретного дыма. И эти украденные у другой минуты это всё что у меня осталось.

На корпоративе поняла, что выпила лишнего. Рабочий день уже подошел к концу. У всех праздничное настроение, а я задыхаюсь от того, что не могу спокойно на НЕГО смотреть. Он смеется и пребывает на всеобщей волне веселья и, тем не менее, я ловлю на себе его скользящие по моему телу взгляды и не могу спокойно их выносить. В конце концов, позорно сбегаю в свой кабинет. Он у меня закрытый. Только окно с видом на улицу. И я упираюсь лбом в холодное стекло. Неожиданно чувствую на плечах мужские руки. Меня разворачивают как куклу, и я встречаюсь взглядом с его сердитыми глазами. Сердитыми и насмешливыми одновременно. Максим убирает прядь волос с моего лица и, склонившись ко мне, целует в губы. Внутри словно взорвалось что-то, разлетевшись осколками фейерверка. Как же долго он шел ко мне! Его ждет кто-то? Где? Когда? В голове проносились какие-то сумбурные мысли, в то время как он грубо усаживает меня на стол и задирает мне юбку.

– Ненавижу твои юбки! – хрипло выдыхает мне в ухо и целует в шею. Его руки словно везде одновременно. А я не могу разжать свои пальцы, которыми вцепилась в его свитер. Как же хорошо! Снова притягиваю к себе его лицо и впиваюсь в его рот. Жадно. Моё! Не могу вспомнить момент, когда он расстегивал пуговицы на моей блузке и, тем не менее, момент, когда он входит и вжимает меня в себя, врезается в память. Хорошо до боли. В последнюю секунду не могу сдержать крик и утыкаюсь лбом в его шею. Когда я успела снять с него свитер?

Всё внутри меня говорит. Просто кричит: «ЛЮБЛЮ!» Но в действительности молча смотрю, как он застёгивает все пуговицы на моей блузке до самого верха. Даже те, которые я сама никогда не застегиваю.

Мы перестали говорить. Нервы, словно оголенные провода. Хочется плакать и радоваться одновременно. Не хочется выходить из этой комнаты. Мысли разлетаются и разбиваются о реальность. В его глазах немой вопрос и упрёк. Но я знаю, что он не спросит. Не сейчас.

Я расстегиваю несколько пуговиц на блузке, как обычно, но он останавливает мои руки.

– Оставь!

Я по-прежнему его собственность. Я развелась, но для него по-прежнему ЕГО!

– Ты не имеешь права мне указывать, - сквозь силу выговариваю я. Он горько мне усмехается и опять вдавливает в себя, так и не дав мне спуститься с этого чертового стола. Моя юбка задрана чуть ли не до пояса, и он стоит между моих ног и словно в насмешку говорит резко и бескомпромиссно, словно я и должна ему подчиняться.

– Я так хочу!

– Командир хренов! – вяло огрызаюсь, просто в знак протеста. Его губы расползаются в широкой улыбке и он снова склоняется ко мне, чтобы доказать кто тут главный. Пусть! Только сегодня и сейчас. Только в этом кабинете! Решаю я для себя, когда он кусает меня за шею, будто стараясь оставить на мне как можно больше своих отметин. И снова мне хочется кричать, только на этот раз он находит мой рот своими губами и заглушает мой порыв.

– Мне нужно идти, - бормочу что-то, чтобы избавиться от этого наваждения. Он окидывает меня насмешливым взглядом.

– Далеко не уйдёшь теперь. – Помогает подняться и поправляет на мне одежду. Ноги почему-то не держат, а его это веселит. В глазах плещется немного нежности. Я уже полностью одета, а он все не может выпустить меня из своих рук. Ему кажется, что все понятно и жизнь вообще простая «штука». Но мне трудно и больно. Слёзы мешают дышать и видеть, но я отталкиваюсь от него и иду в коридор. Туда где другие люди. Туда где жизнь идет дальше, и мы не можем быть вместе, потому что у него уже кто-то есть, и он не может простить мне моего предательства. Туда, где он должен быть благодарен той, что полюбила его сломленным.