— Что же, — некромагичка задумчивым кивком поблагодарила босса за куртуазный жест. — Выходит, теперь у меня есть пара правильных вопросов. Можем ли мы обещать Кюсо протекцию в случае, если они решатся переметнуться к нам?

— Терпеть не могу предателей, — поморщился молодой человек, попросту отпуская дверь, едва Глашек оказалась на улице. Остальную работу предстояло сделать механическому доводчику.

— Тем не менее, — ответила Броня. — Французы сейчас подобны загнанной в угол мыши. Нам ни к чему их сопротивление: не предложим достойной альтернативы, и вместо помощи нас ждёт весьма неприятная драка. Люди, которым уже нечего терять…

— Знаю-знаю, — поморщился Дарк. — Я просто не люблю предателей. Это была твоя идея, так что, пусть Кюсо станут твоей головной болью. Если уговоришь, можешь принимать их вассальную присягу.

— Правда? — слегка недоверчиво подняла бровь некромагичка.

— Да. Я предпочитаю иметь в подчинении более надёжных людей, — ответил он. — Одно дело — терпеть твои заскоки. Другое — ковыряться с кучкой ненадёжных посредственностей. В твоём случае я хоть понимаю, зачем мне это всё.

Маллой не стал озвучивать вслух свои мысли о том, что девушке попросту невыгодно сейчас предавать столь могущественного покровителя. Однако, дать подчинённой понять, что она ценна, стоило.

— Вряд ли у меня получится содержать целую семью некромагов на зарплату мебельщика, флористки и гонорары Necrohelper, — требование было довольно наглым, но справедливым.

— Я решу этот вопрос, — спокойно ответил “номер один”. — В случае, если решение потребуется. Не стоит делить шкуру неубитых Кюсо. Лучше сосредоточься на работе, а все затраты — моя проблема. Ты же видела, как я вчера бодро парк развлечений разносил?

— О, да, — кивнула девушка. — Страшные аттракционы вероломно не давали сдачи, но ты, конечно же, всё превозмог и не купился на такую подлую уловку.

— Ельцин, Путин, Горбачёв, — вдруг, ни к селу ни к городу назвал три фамилии Дарк.

— Э-э-э… что? — неожиданная смена вектора беседы поставила некромагичку в тупик.

— Я слышал, как ты вчера пела. И проверил: этой песни в Форгерии не существует. По крайней мере, она не выпадает в поиске ни на одном из известных мне языков, — серьёзно сказал “номер один”. — Русский, британский, французский, малийский, фарси. Ты не могла услышать этой песни в Форгерии. Это ведь композиция твоего старого мира, так ведь?

— Ну, предположим, — тон Глашек резко похолодел. — Какая разница?

— Какая разница? О, Семеро! Вот только не надо юлить, — нахмурился молодой человек. — Ты, как и я, испытываешь ностальгию. Тоску по старому миру. Иначе не стала бы заморачиваться с переводом по памяти и подбором мелодии.

— Мелодию подбирал мой отец, — некромагичка, словно бы специально включила дурочку. — Я играть на гитаре не умею.

— Вы с ним из одного мира? — удивился “номер один”.

— Нет, у него хороший слух.

— А-а-а-а! Не важно! — отмахнулся босс.

Он не выдержал и схватил девушку за плечи. Синие глаза. Глубокие синие глаза. В них гибло всё. В них тонули правда и искренность. Но сейчас Даркен был готов нырнуть в эти губительные очи и плыть до самого дна, чтобы добыть немного тех сокровищ, что покоятся средь жабродышащих внутренних демонов Глашек.

— Броня, неужели ты не понимаешь?! Наши миры! Они могли быть очень похожими! А, быть может и вовсе, мы родом с одной и той же Земли?! — паузы между вопросами были минимальны: молодой человек был слишком взбудоражен своим открытием и жаждал как можно быстрей получить подтверждение озвученным домыслам. — Возможно даже из одного и того же времени! И, кажется, даже из одной и той же страны. И мы стоим! Рядом! Здесь и сейчас, а не встретились на просторах сайта “Одномирники”, полного лжецов и мошенников.

— Ей-Форде, пан Маллой, вы теряете самообладание, — на губах девушки появилась улыбка. Ядовитая. Жестокая.

— Чего ты боишься?! — не выдержав, некромаг тяхнул синеглазку за плечи. — Это лишь немножко ностальгии. Её не становится меньше, если ты делишься ей с другими! Её становится лишь больше! Ты не можешь потерять ностальгию! Она навсегда останется с тобой.

— Я не боюсь потерять ностальгию, — Броня двумя руками поправила обруч, немного съехавший из-за физического проявления несдержанности начальства. — Я боюсь потерять себя, утонув в ней.

Даркен осёкся. Он медленно, нехотя, преодолевая серьёзное внутреннее сопротивление, отпустил девушку. Руки, будто бы потеряли чувствительность. Каждый палец требовал сознательного усилия и тщательной концентрации внимания на себе.

— Вот как? — молодой человек виновато опустил голову. Его голос стал тише. — А ты не думала, что, быть может, та ностальгия и есть ты?

— Ностальгия и есть я? — улыбка некромагички обрела иные оттенки. Грусть. Но грусть человека, знающего нечто, недоступное другим, и сожалеющего именно о том, что он вынужден в одиночку нести своё знание. — Я всегда думала, что моя личность формируется не из исторических моментов и культурных продуктов, а из моих реакций на исторические моменты и культурные продукты. Что я нечто большее, чем кладезь воспоминаний о былом. Жизнь — это будущее, а не прошлое, а потому мои выводы об увиденном, услышанном и пережитом, куда ближе к тому, что можно назвать ядром моей личности, чем то, что я увидела, услышала и пережила. Ностальгируя, я не получаю ничего нового. Никакой свежей информации для обработки. С этой точки зрения, ностальгия куда более низкое удовольствие, чем тупая, но неизвестная доселе индийская комедия.