— Нехорошо так вести себя, — сказал он, имея в виду Пибоди.

«Да уж, — подумал Форестер, — это самое мягкое, что можно тут сказать». — И, глядя на Пибоди, произнес:

— Ну что будем делать с этим негодяем? Он же погубит нас! — Форестер достал из кармана револьвер, и глаза Родэ начали расширяться от ужаса. — Что ж, я думаю, что здесь путь Пибоди и закончится.

Пибоди в это время лежал на снегу, что-то бормоча себе под нос и, по-видимому, был не в состоянии осознать то, что говорил о нем Форестер.

Родэ посмотрел Форестеру прямо в глаза:

— Вы способны застрелить беззащитного человека? Даже его?

— Да, сейчас я на все способен, черт возьми, — отрезал Форестер. — Потому что думаю не только о наших жизнях, а еще и о тех людях, которые там внизу, у моста, ждут помощи. А этот спятивший дурак всех нас угробит.

Он поднял револьвер и навел его в затылок Пибоди. В тот момент, когда он уже готов был спустить курок, Родэ схватил его за руку.

— Нет, Рэй, вы не убийца.

Форестер попытался сопротивляться Родэ, но сдался.

— Ладно, Мигель. Но вы еще увидите, что я прав. Я знаю такой тип людей. Это эгоисты, и ничего хорошего от них ждать не приходится. Что ж, по-видимому, от него не отделаться.

Переход через ледник отнял у них в общей сложности три часа, и хотя Форестер был к концу совершенно измотан, Родэ не позволил остановиться.

— Мы должны до темноты подняться как можно выше, — сказал он. — Предстоящая ночь сильно истощит нас. Нехорошо оставаться на открытом месте, когда у нас нет ни палатки, ни подходящей одежды.

Форестер выдавил из себя кислую улыбку. Для Родэ все было либо хорошо, либо нехорошо. Он не признавал полутонов. Пинком подняв на ноги Пибоди, Форестер сказал ему устало:

— Ладно, ведите нас, Макдуф.

Родэ посмотрел на перевал:

— Мы потеряли высоту, когда пересекали ледник. Нам нужно теперь подняться еще метров на пятьсот-шестьсот.

«До двух тысяч футов», — мысленно перевел Форестер. Он посмотрел туда, куда был устремлен взгляд Родэ. Слева от них был ледник, бесконечно сползавший вниз, скребя боками каменные стены. Вверху — чистое снежное пространство, пересеченное на полпути к верхней точке грядой каменных лбов.

— Нам что, придется взбираться на них? — спросил он с замиранием сердца.

Родэ помолчал, внимательно разглядывая местность, затем покачал головой.

— Я думаю, мы сможем обогнуть их вон там, справа. И выйдем на них немного сзади. Там устроим стоянку для ночевки.

Он сунул руку в карман и достал кожаный мешочек со снадобьем из коки, которое он приготовил в лагере.

— Давайте руку, — сказал он. — Сейчас это вам поможет.

Он высыпал с десяток зеленых кусочков в ладонь Форестера, и тот, сунув один из них в рот, начал жевать. Кока была слишком кислой на вкус, но приятно согревала полость рта.

— Сразу не берите много, — предупредил Родэ, — а то обожжете рот.

Давать коку Пибоди было бесполезно. Он опять вошел в состояние полной отрешенности и автоматизма и шел за Родэ, как пес на поводке, подчиняясь толчкам веревки. Было такое впечатление, что его руками и ногами двигает кто-то со стороны. Форестер, наблюдая за ним сзади, надеялся, что впереди их не ожидают никакие серьезные препятствия, потому что тогда, как предсказывал О'Хара, Пибоди сломается.

Тот долгий и трудный подъем не остался в памяти Форестера. Как ни странно, он, видимо, впал в то же состояние автоматизма, в каком находился и Пибоди. Ритмично жуя свою жвачку, он, как заведенный, шел вверх по следу, который прокладывал неутомимый Родэ.

Сначала снег был плотный, покрытый настом, но постепенно, по мере того как они выходили к правому флангу скальной гряды и подъем становился круче, слой снега утончался, и из-под него стал показываться лед. Идти по нему без кошек было трудно, а вернее, как признался позже Родэ, с точки зрения любого альпиниста, вообще невозможно. Ноги Форестера то и дело скользили, его самого постоянно заносило в стороны, а однажды они все трое чуть не покатились беспомощно вниз, и только быстрая реакция Родэ, успевшего закрепить ледоруб, помешала этому.

Через два часа они все же вышли на верх скальной гряды. И тут их ждало громадное разочарование. Сразу за грядой возвышалась длинная отвесная ледяная стена, высотой выше двадцати футов, с большим снежным карнизом. Она сплошной линией пересекала всю ширину перевала.

Форестер, хватая ртом воздух, с отчаянием смотрел на нее. «Вот и все, — подумал он, — через нее нам ни за что не перебраться». Но Родэ, кажется, не терял надежды. Показывая рукой куда-то вверх, он сказал:

— По-моему, в середине стена понижается. Пошли, но держитесь подальше от края гряды.