– У вас отменное чувство юмора, – констатировал Эдмонд, откладывая ручку в сторону. – Поймите, этот конфликт не стоит выеденного яйца. Это же, в конце концов, просто смешно. Вы последняя девушка в Институте, кому следует обижаться на обвинения в чудовищности!

– Почему?

– Ну… – Эдмонд почему-то не мог справиться с охватившем его волнением и отчаянно старался не покраснеть. – У вас очень… В общем, вы так хороши собой, что… Ну какое чудовище?..

Он окончательно смутился и ругал себя за то, что решился подойти с этого конца. Для любой девушки комплимент ее внешности являлся хорошим подспорьем настроить ее на позитивный лад и заставить забыть на некоторое время об обидах. Как раз на такое время, какое требовалось для подписания "правильной" версии объяснения. Но почему-то Эдмонд не мог сказать Сильвии о ее отчаянной красоте так свободно, как он сообщил бы это менее миловидной особе.

– Так считают не все, – туманно ответила она и уставилась в пол.

Эдмонд был удивлен, но его слова не только не сообщили Сильвии радости, но, напротив, опечалили ее.

– Я думаю, нам с вами придется встретиться еще раз. К сожалению, не могу считать конфликт исчерпанным. Мне придется поговорить с вашими родителями. Они проживают в Омегатоне?

– Да. Но я уже не маленькая девочка.

– Никто не сомневается в вашей взрослости. Но мы знаем, как сильны родовые связи у демонов и авторитет старшего поколения.

– Делайте, что пожелаете, – в первый раз девушка позволила своему раздражению сорваться с губ.

Интуиция подсказывала Эдмонду, что их беседа достигла финальной точки. Он прекрасно знал, что демоны отличаются обостренной любовью к правде. Но в таком виде объяснение мисс Тэнтоурис никуда не годилось: ни о каком разрешении конфликта и речи не шло! Однако Эдмонд уже поставил первую ловушку, сообщив о своем намерении поговорить с родителями Сильвии. Опыт подсказывал ему, что демон сделает все, чтобы избежать подобного развития событий.

– Поймите, я желаю того же, что и вы: исчерпать эту конфликтную ситуацию, – начал он. – Может быть, вы исключительно для протокола скажете, что поняли всю тяжесть содеянного, признали вину и обещаете исправиться? Тогда встреча с вашими родителями станет ненужной.

Эдмонду показалось, что его слова заставили Сильвию задуматься.

– Мне сказали, что вы хорошо понимаете нас, – произнесла она задумчиво. – Вам правда интересны демоны?

– Моя работа этого требует, – пожал плечами Эдмонд.

Вне всяких сомнений, демоническая раса чрезвычайно интересовала инспектора Палмера. Однако он точно не собирался изливать душу перед первым встречным демоном и меняться ролями на допросе.

– Тогда вы должны знать, что мы не так любим лгать, как вы, люди.

– Знаю, но опыт говорит мне, что многие ваши собраться охотно идут на компромисс, когда дело касается чего-то важного в их судьбе, – настойчиво гнул свое Эдмонд. – Например, карьеры.

– Что для них лишь традиция, то для высшего демона – повеление, которого нельзя ослушаться, – поставила она точку.

– Но ведь… – неутомимый Эдмонд вооружился харизматичной улыбкой, готовый продолжать наступление.

– Вы поддельный эксперт по демонам, раз продолжаете этот разговор, – оборвала его Сильвия равнодушно. – Вы ничего не знаете обо мне. Я не могу поставить свою подпись под ложью, даже если бы захотела сделать это.

Эти слова показались Эдмонду исполненными какой-то страшной правды. Но разум упрямо твердил, что весь этот пафос может быть лишь следствием переоцененных суеверий о собственной расе. Инспектор Палмер не раз встречался в своей практике с самым банальным и наглым враньем, исходящим от демонов. И тот факт, что ложь якобы доставляла им тяжкие муки, многократно превышающие человеческие терзания совести, был довольно эфемерным и попахивал субъективизмом. Невидимая схватка бушевала в его мыслях еще какое-то время.

– Тогда на сегодня нашу беседу можно считать законченной, – сказал он наконец. – Я составлю рапорт, в котором сообщу о необходимости проведения встречи с вашими родителями. Ее время будет вам сообщено дополнительно.

– Хорошо, – последовал равнодушный кивок головы.

Однако Эдмонд Палмер не был бы самим собой, если бы был готов признать свое поражение. Еще не конец!

Он встал и, изобразив в голосе притворное удивление, сообщил:

– Точно, у меня же еще чай горячий! Заварил перед самым вашим приходом. Не желаете?

– Мы находим ваш чай отвратительным.

– Знаю, знаю, – миролюбиво отозвался Эдмонд, доставая заранее заготовленные чашки. – Это ваш чай из древесных грибов.

Он протянул Сильвии чашку.

– Не знаю, как отреагирует мама, когда узнает, что я пью чай с человеком, – сказала она, но взяла чашку из его рук.

Эдмонд внутренне воспрял духом и пошел в дальнейшее наступление.

– Насколько я понял, вы перспективный ученый, – он отхлебнул невероятно горький отвар, но даже не поморщился. – Управление внутренней безопасности признает ваши заслуги и не желает портить вашу карьеру. Разве стоит раздувать этот конфликт и марать вашу чистейшую биографию?