На самом деле, это страшно. Все время, всю жизнь я показывал ненависть, неприязнь к Кейт, а теперь боюсь потерять. Какой парадокс и ирония. Судьба не прощает ошибок, особенно, если они допущены по нашей же глупости. Как, например, с Кэт. Я понял, как она меня ненавидит только тогда, когда начал приглядываться к ним с Катрин. Я увидел в одной полную покорность и смирение, присущие только ангелам. В другой — полную противоположность. Буря эмоций, непокорство, вызов в глазах! Нельзя было это все оставлять на самотек, а я сделал, за что сейчас и расплачиваюсь.

Знаете, все свое существование я наблюдаю за смертными. Я видел, как они появились. Видел, какие ошибки и прорывы допускали, но никогда не смотрел на себя. Отец нас безумно любил, говорил, что мы — архангелы — лучшие и просил любить людей. Только Люцифер этого не желал. Я помню, как мы сгоняли и его, и его последователей с неба. Кто же знал, что вскоре появятся существа, что создадут тех, кого мы сейчас зовем ирамитасами? Кто захочет показать, что два измерения объединить возможно, только вот… Вместо этого создали гораздо больше проблем. Лишнее звено — так частенько шептались за спинами.

Дело в том, что полукровок тяжело принимают, и все зависит только от них самих. Как они подадут себя, как покажут и проявят. Считают ли они сами себя ирамитасами — точной смесью ангела и демона или же какую-то сущность отвергают? Вот так и произошло с Катрин и Кейт. Они ненавидели свои сущности. Эмми же ничего не говорила про это. Да, она знала, что наполовину ангел, наполовину демон. Что, в конечном итоге, побудет и в аду. Только мне казалось, что ей абсолютно все равно. Мне казалось, что именно она — чистый ирамитас, тот, кто всю жизнь будет принимать в себе эти две стороны и умело ими пользоваться, как и было задумано изначально.

Внезапно я услышал голос Рафаила. Мы с братьями периодически связывались через наше сознание, что тоненькой нитью связывало нас всех. Он звал меня в Зал Советов на последнее, как оказалось чуть позже, собрание перед войной. Вздохнув, я вышел из дома и полетел на нужное место.

Я не успел еще приземлиться, как заметил фигуру, отдаляющуюся от одной из колонн. Она быстро приближалась ко мне, пока я не узнал в ней нашего небесного лекаря.

— Ну наконец-то, Михаил, ты тут, — облегченно вздохнул Рафаил, встречая меня у самых ворот и пожимая руку.

Похоже, дело плохо, раз он был так сильно взволнован. Неужели Николай — наш разведчик — смог пробиться и рассказать про планы повстанцев? Брат не стал тратить время на объяснения и сразу же повел по лестнице внутрь. Взгляд у него был явно перепуганный и не самый здоровый. «Только бы не завтра», — промелькнула у меня одна единственная фраза, ведь иначе наш план с Кейт находился бы под огромной угрозой, если даже не полностью проваливался.

Пройдя в главный зал, я увидел всех братьев за огромным круглым столом и, как и ожидалось, Николая. Юноша стоял у окна и дожидался, чтобы ему вновь приказали рассказать всю ту информацию, что он передал Совету пару минут назад.

— Что произошло? — Привычным командным тоном спросил я, глядя, как все разом встали. Хлопок двери будто бы разом ввел меня в состояние, заставляющее напрячься и сосредоточиться над бедой, что уже дышала нам в спину. Порой я забывал, что являюсь главным среди братьев и именно мое слово в каждом совещании последнее, и конкретно от меня зависело то, что произойдет в следующее время. Не важно, будь то принятие закона, решение очередной небольшой проблемы или чего-то другого. Абсолютно каждое решение закреплялось моим словом.

— Завтра. Они собираются нападать завтра, — сказал в спешке Николай. — Сюда. На… Зал Советов. Так как это строение важно для нас, как для ангелов. А лидер чернокрылых — Минос — люто ненавидит нас. Красиво говорит, пишет громкие речи. Они ему только и делают, что в рот заглядывают. Оружия у них много, но наше сильнее. Армия состоит в основном из юнцов, которые еще не закончили обучение. Старших… маловато. Точной стратегии вроде бы нет, но я подозреваю, что они просто не рассказывают некоторых вещей основной армии. Я успел втереться в доверие, но, судя по всему, у Миноса свои секреты, которые он не собирается никому раскрывать, — пожал плечами Николай. — Да и, хоть ко мне и перестали относиться с подозрением, я многого не смог выяснить. К сожалению, это все, что у меня есть. — Он вздохнул, виновато опуская взгляд в пол, но тут же, будто бы это была всего лишь минутная слабость, поднял его на меня.

Я понимал, что ему итак пришлось непросто, чтобы его приняли в армию, чтобы поняли, что он «ненавидит всех ангелов, и самому тяжело жить с такой кровью», но недостаток информации злил и раздражал. Медлить было нельзя. Кто же знал, что именно это и будет происходить в ближайшее время? К сожалению, война — тот самый случай, когда важна абсолютно каждая деталь: время, место, оружие!

Сообразив, что только от меня сейчас и ждут слова, я, вздохнув, произнес:

— Значит, в срочном порядке готовим армию, предупреждаем, что надо будет ждать нападения. По предварительным данным их сколько?