Оторвался, когда Алина задрожала в его руках. Заглянув в её глаза, не увидел там слёз, что уже хорошо. Заставил себя отстраниться, схватил со стола бутылку и обжёг горло ядрёным пойлом.

— Всё? Я могу лечь спать?

Архан подошёл к окну, облокотился о подоконник. За окном лил дождь — погода полностью соответствовала его поганому настроению.

— А выпить со мной не хочешь? Или ты только с Императором бухаешь?

Сзади заскрипело стекло — собирает осколки.

— А во что нальёшь? Ты ж всю посуду перебил. Психопат.

Повернулся, шагнул к Алине и, присев рядом, сунул ей в руки бутылку.

— Пей маленькими глотками. И оставь стекло, поранишься.

Сам же поморщился от своих слов. Странно как-то опять о ком-то заботиться. И нахрена — непонятно. Люди этого не ценят. Особенно женщины.

Архан хорошо помнил, как вытирала об него ноги Лерка. Как предала мать. И нахуй кому была нужна его забота?

Мелкая пригубила с горла, закашлялась.

— Ого… Крепкая хрень, — и снова глотнула, на этот раз побольше.

Бросив осколки в кучу, Монгол присел рядом, взял у неё бутылку.

— Зато нервы хорошо успокаивает.

Хмыкнула.

— Ага. То-то я вижу, ты такой спокойный.

Следующий час просто пили, сидя на полу и время от времени передавая друг другу бутылку. А когда та опустела, Монгол встал на ноги, подал Алине руку.

— Спать идёшь?

Она подняла на него взгляд, закрыла один глаз — видать, задвоилось в глазах. Бутылка-то литровая была. Если даже сам Архан окосел, то, что о девчонке говорить.

— Слушай, Монгол… А хочешь меня трахнуть?

— Давай в люльку. Ты пьяная.

Она проигнорировала его руку, пошатываясь, встала.

— А что такое? Пользованная, да? Противно? А целовал тогда зачем? Утешить? Так я не нуждаюсь в твоей жалости, понял, козёл? Не нуждаюсь! — заплетающимся языком, прямо ему в рожу. Будто не слова, а камни в него летели.

— А ты уверена, что хочешь этого? Чтобы я тебя трахнул? — угрожающе подступился к ней, но мелкая пьянь даже ухом не повела. Оно и понятно, столько вылакать.

— А ты сможешь? Не вырвет?

Монгол взял её за подбородок, приподнял лицо так, чтобы видела его глаза.

— Я не жалею тебя. Вернее, мне, конечно, жаль, что я не смог тебя уберечь. И я буду жить с этим дерьмищем всю жизнь. Но ты мне не отвратительна. Я просто жду, пока ты оклимаешься. Поняла? А теперь вали в постель, пока не передумал.

Она пьяно икнула, толкнула его в грудь, а Архан поморщился от боли в боку. Прошла мимо и, завалившись на кровать прямо в одежде, раскинула руки в стороны.

— Так если ты всё равно будешь меня трахать и от своей идеи сделать из меня инкубатор не отказался, чего ж не приступаешь? Преждевременная импотенция или решил вдруг в хорошего поиграть? Так ты не старайся. Я помню, как ты насиловал меня точно так же, как и твой дружок-вражок. И никогда не забуду. Нет смысла изображать порядочного.

Монгол обошёл кровать, встал напротив неё, широко расставив ноги, так, что её согнутые коленки оказались между них.

— Я знаю, Алина. Как ненавидишь меня, знаю. Как сбежать мечтаешь, знаю. И то, что тебе со мной хреново, тоже знаю. Только не надо врать, что ты не кончала подо мной и не кайфовала, когда я тебя ебал.

Она вскочила, отталкиваясь локтями, и как бешеная кошка, запрыгнула на него, вцепилась в край футболки.

— Я не кончала! Ты мне омерзителен, понял?! Я бы лучше трахнулась с вонючим бомжом, чем…

Архан не дал ей продолжить. Схватив девчонку за волосы, впился в её губы, сминая их жёстко, болезненно. Яростно.

Алина заскулила, отбиваясь руками и засучив ногами, а он сжал крепче, буквально вдавил в себя.

Ворвался вглубь её рта языком, только на этот раз грубо, нахально. Блуждая по её телу руками, искал, где расстёгивается гребаная блузка, а когда не обнаружил, рванул тряпку со всей дури, и пуговицы посыпались на пол.

Алина замерла. Нервно вцепилась пальцами в его запястья, но оторвать от себя их больше не пыталась.