Он толкнул дверь и вошел в подъезд. Отметив, что сейчас парадная убрана куда как лучше, чем зимой, он взбежал на третий этаж и нажал кнопку звонка. Дверь открыла миловидная горничная.

– Я к Дмитрию Андреевичу, - опешил Павел.

– А, Пашенька, проходите, - раздался из глубины квартиры голос Санина.

Когда Павел вошел в прихожую, профессор обнял гостя, рассмотрел его с нескрываемым интересом и произнес:

– Наконец-то вы, дорогой, в цивильном костюме и при галстуке. Откуда в таком виде?

– Из Москвы, - отозвался Павел.

– Сбежали, выпустили?
– светским тоном осведомился Санин.

– Послали в качестве полномочного представителя, - ответил Павел. Кстати, большое спасибо за передачи, которые вы носили мне в тюрьму.

– Ну, проходите, - улыбнулся Санин.
– А благодарности не стоит. Мелочь.

В комнате Павел поздоровался с супругой Санина, беременность которой была уже более чем заметна. Профессор достал из буфета бутылку с коньяком и тарелочку с тонко нарезанным сыром:

– Коньячку не желаете?

– С удовольствием, - кивнул Павел.

– И какие же ветры занесли представителя великой страны победившего пролетариата ко двору реакционного монарха?
– спросил Санин, разливая коньяк.

– Переговоры, - улыбнулся Павел.
– У нас есть взаимный интерес в деле борьбы с Северороссией. Верительные грамоты мне подписал и напутствие дал сам Владимир Ильич.

– Ой, - поморщился Санин, - и надо это вам?

– Что вы!
– воскликнул Павел.
– Вы же понимаете, что режим Зигмунда обречен самой историей. Немцы, конечно, поступили неглупо, провозгласив Ингрию отдельным государством. Надеялись, что даже в случае поражения сумеют удержаться здесь. Однако не учли, что на дворе уже двадцатый век. Скоро над Петербургом будет развеваться красное знамя. Но сначала надо, чтобы немцы помогли нам покончить с кликой буржуазных правителей Северороссии.

– Бросьте вы этой ерундой заниматься, - пробурчал Санин, чокаясь с гостем и осушая рюмочку.

– Какая же это ерунда?!
– вспылил Павел.
– Речь идет о будущем государства.

– Ну, вот я вам и советую: бросьте, - настаивал Санин.
– Вы затеяли слишком опасную игру. Увлекательно, конечно, только ведь зашибет.

– А я пришел вас на службу в полпредство звать, первым секретарем, сказал Павел.
– Подумайте: когда сюда придет советская власть, вы с полным правом сможете заявить о себе как о человеке, оказавшем нам неоценимую помощь. Дмитрий Андреевич, я убежден, что у вас большое будущее при советской власти. Такие люди, как вы, необходимы народному государству.

– Помилуйте, - махнул рукой Санин, - куда мне на старости лет? Заезжайте, выпьем, поговорим, всегда буду рад. Что же до политики - увольте. Не пойду и вам не советую.

Эпизод 9 ПОРАЖЕНИЕ

Алексей, перепрыгивая, как всегда, через две ступеньки, взбежал по лестнице бывшей Новгородской губернской управы, ныне резиденции Президента Северороссии. Президентом адмирал Оладьин был избран на Учредительном собрании в конце мая. Из-за переворота в Петербурге на собрании не было представителей Ингрии, но Оладьин решил все же провести его, принял там конституцию, весьма демократичную, разработанную еще на основе Уложения князя Андрея, в написании которой принял участие и Алексей, и был избран Президентом на первый четырехлетний срок. На май двадцать второго года были назначены прямые выборы. По настоянию социал-демократов в конституцию было включено положение, по которому один человек не мог занимать президентский пост более трех раз подряд. Это покоробило адмирала. Впрочем, рассудив, что двенадцать лет у власти в Северороссии для него достаточно, он успокоился. То, что он будет переизбран не менее двух раз подряд, не вызывало у него ни капли сомнения.

– Господин Президент ждет вас, господин полковник, - отрапортовал старший лейтенант Гюнтер Вайсберг.

Коротко козырнув, Алексей прошел в кабинет. Адмирал сидел за столом, как всегда, в адмиральской форме. С первого же взгляда на патрона Алексей понял: что-то произошло.

– Садитесь, - буркнул Оладьин.
– Плохие новости.

– Я вас слушаю, - опустился на стул Алексей.

– Советы заключили с Зигмундом пакт о дружбе. По нашим данным, этот договор содержит секретный протокол, предполагающий совместное нападение на Северороссию и ее раздел. Ставка кайзера решение утвердила.

– Откуда эти данные?
– поднял брови Алексей.

– Не будьте ребенком!
– жестко произнес Оладьин.
– У Шульца достаточно агентуры и в германской армии, и при дворе Зигмунда. Важно другое. Сейчас пятнадцатое июня. Нападения следует ожидать не в ноябре, как мы полагали, а не позже июля. Может быть, вам будет интересно узнать, что главой советской делегации при Зигмунде состоит наш старый знакомец, Павел Сергеев.

– Так, - откинулся на спинку стула Алексей, - значит, снова повоюем. На нашей территории стоят уже не боевые части немцев, а практически инвалидные команды. Лучшие войска переведены на Западный фронт. Только под Петербургом размещена вполне боеспособная дивизия. Она наверняка выступит на стороне Зигмунда. У самого Зигмунда, даже после перехода к нему значительной части ингерманландских стрелков, армия для нас не слишком опасная. Кроме того, Кронштадт не признал Зигмунда и по-прежнему подчиняется нам. Зигмунд будет вынужден держать часть войск в Петербурге, опасаясь десанта. Но если с юга нас подопрут красные, положение может оказаться неприятным. Хотя раньше конца июля они не выступят. У них сейчас двоевластие с левыми эсерами. Обе партии понимают, что в одной лодке им не усидеть, и готовятся придушить друг друга. Пока между собой не разберутся, военных действий не начнут.

– Вы говорили, что победят большевики, - задумчиво произнес Оладьин. А если оказать поддержку левым эсерам? Против нас по границе стоит сейчас небольшое количество войск Антонова-Овсеенко. Одного легиона Юденича будет достаточно, чтобы сокрушить их. Пока у нас ни мира ни войны и взаимное непризнание с Москвой. Взять Москву мы не можем, там у красных отборные части, да и не хотим. Юденич, правда, рвется. Красные тоже не имеют сил атаковать нас. Немцы, похоже, обдумывают возможность похода на Москву. Впрочем, в новой реальности... Если договориться с эсерами...