Альманах «Истоки». Выпуск 12
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

В кафе

В дешёвом уюте, в московском кафе,Где странные люди сидят подшофе,Где официантам не выскажут «фе»,Но всё же ни дня без скандала,Шофёры в шарфах всевозможных цветов,Красавцы южане усатей котовИ с ними девицы известных сортовСидят, развалившись устало.Где воздух тоскою и кухней пропах,И где подливают в отчаянье страхСтарухи с помадой на дряхлых губах,На гуще кофейной колдуя,Где смутные мысли, бессвязная речь,Где юные пары с кудрями до плеч,Где ждут роковых и рискованных встреч,Волнующих кровь молодую.О, где я – на дне иль в горячечном сне?Но истина тонет в креплёном вине.И что ещё может привидеться мнеНа этой сверкающей свалке?Здесь улей пчелиный иль птичий базар,Где празднуют что-то корсар и гусар,Где старый полковник в отставке – швейцарСурово стоит в раздевалке.А я за тобою в огонь и бедуВсему вопреки обречённо иду.Ты мой проводник, как Вергилий в аду,Устало присевший за столик.Здесь чувства застыли на крайней черте,Здесь теплится жизнь в мировой пустоте,И здесь забывает о мёртвом холстеХудожник один – алкоголик.Понять бы зачем мы приходим сюда?А в небе звезда, в океане вода,И мы затерялись с тобой навсегдаВ бездонной Вселенной огромной…С подносами бледные тени снуют,А им чаевые небрежно суют.Кафе городское, казённый уют,Приют вечной страсти бездомной.

Иллюзион

Я помню, как давным-давноМы шли с тобою из киноИ затевали бурный спор(Не поумнели мы с тех пор),Хоть было жаль смеяться намСквозь слёзы старых мелодрам.А нам вослед глядел сквозь сонКинотеатр «Иллюзион».И замедляло время бег,И под ногами таял снег,И трогал нас озябший видЗаплаканных кариатид.Два бедных пасынка зимы,Зачем так горячились мы,Зачем, дурачась и остря,Мы столько слов бросали зря?Зачем, не склонные к слезам,Не дали говорить глазамНеповторимою зимой,Как в мелодраме той немой?
* * *
Мой милый, без вести пропавшийВ декабрьском сне (О главном помните!),В Москве, морозами пропахшей,В душе моей – бездонном омуте.Мой друг, кудрявый и картавящий,Не притворялась – притворялаГлаза. Какого я товарищаНашла! А твёрдость потеряла.Мой нежный, мой пропавший без вести(О, не сдержать сердцам испуг свой!),Был Пушкинский музей убежищемДвух душ – погреться у искусства.Всё поровну – с тобою квиты мы.Не притворялась – претворялаВ стихи. Со свитками, со свитами,Со свистом билась и шнырялаМетель. За ледяными игламиКо мне ты тянешь кроткий рот свой.Заигрывалась – не заигрывала.Декабрь, безвременье, банкротство.Москва загадочна, заснежена,Слезам не верит, пустословью.О, как измучена, изнеженаЯ лучшею твоей любовью.Мой вечный юноша, мой умница,Утешить незачем и нечем.О, лёд и месяц, ночь и улица,Метель и темень, чёт и нечет!Как по подстилке белой войлочной,Вчера и завтра, и сегодняИдём Москвою вечно-ёлочнойВ огнях, Москвой предновогодней.Метель, мелькание, метание…Но разве скажешь: «Что такого?»,Когда в душе сплошное таянье.Прощай, период ледниковый!

Фантазия зимней ночи

Какая погода – не видно ни зги!И всё ж эта ночь хороша.Но в вихре вальпургиевой пургиНе сгинет ли часом душа?Как жалко погибнуть в кружении зломОт силы безжалостных лап,Что скрутят мне руки морозным узлом,Из ветра состряпают кляп.Не проще ли лечь в ледяную постель?(О, милый, приди и согрей!)Я вижу, как в бешеной злобе метельОбмотана вкруг фонарей.Врасплох меня страх этой ночью застиг.«Прости!» – прорыдаю сквозь тьму.Пытает мороз миллионами игл(Тебя я не выдам ему).Нестройный оркестр – то гудят провода,То жалобно воют в дуду.Автобус сюда не придёт никогда,Напрасно надеюсь и жду.Помпезнее оперы эта пурга,Фальшивя, срывается вой.О, сгинет душа или вмёрзнет в снега,Иль вырвется, чудом, живой?Кромешная тьма, помраченье ума(Мой милый, я сплю или нет?),Дорога была, и темнели дома,Сиял электрический свет.Не поле, не шабаш над Лысой горой —Но ветер в моей голове.Иначе бы, как я декабрьской поройМогла потеряться в Москве?

Ночь

Ночь крадётся вдоль Арбата,Скинув башмаки.Снег блестит голубовато,Как мои белки.Темноглаза, смуглокожа,Хохот бубенцом,Удивительно похожаНа меня лицом.Снег полночный или голубьВьётся у стекла?Юной девушкою голойНочь к тебе пришла.Слышишь, волю дав смятенью,Как слова растут?Каждым шорохом и теньюПовторю: «Я тут».Вновь январь уступит скромноМесто февралю.Вырастает ночь, огромна,Как моё: «Люблю».Ночь всегда играет с нами,Сколько не лукавь.Я шепчусь с твоими снами,Я врываюсь в явь.Утром всё в лучах потонет,Всё исчезнет прочь.Ах, мой свет-святой Антоний,На дворе-то – ночь.А когда лицо осветитСолнца луч косой,Ты увидишь на паркетеСлед ноги босой.

Замёрзшие слова

А вот и март идёт звеня,Прощайте, лыжи и коньки!Зима измучила меня…И телефонные звонки.И в грубой трубке тишина(Как на премьере замер зал),Тревога свыше внушена —Твой голос в трубке замерзал.И это было сотни раз…Молчанье вяжет по рукам,Я раздарила столько фразИ воробьям, и облакам!А снежный ком обиды рос,И в горле рос рыданий ком,И заморочил нас мороз,И замораживал тайком.Не зря терзали провода,Как скрипка об одной струне.И так нужна была водаДуше во гневе и в огне.И так нужна была она,Чтоб потеплела, потекла,Чтобы разбилась тишинаНа счастье – вазой из стекла,Чтобы умытая МоскваЛовила в лужах облик мой,Чтобы оттаяли словаТвои, замёрзшие зимой.
* * *
Во мне всё нежно так и слабо,Ведь я ж не «каменная баба»,Не тот невозмутимый идол,Что людям тайн своих не выдал.Порой, закрыв лицо руками,Я разбиваюсь в кровь о камень,И, в душу ближних не пуская,Я камень на сердце таскаю.Из камня – вечная столица.Я вижу каменные лицаВеликих (или знаменитых?),Слова и мысли из гранита.И каменею, с жизнью споря,Порой от гордости и горя…Но, чувство миру отдавая,Болит душа моя живая.

О марте

А ты, как обычно, с утра озабочен.А в городе март – он мечтатель и мот!Рабочие трудятся возле обочин,Дороги решили отправить в ремонт.А ты не заметил в превратностях службыИ тягот домашних – ты дрязгах погряз,Что нынче шедевры копировать с луж бы,Что кто-то встревоженный город потряс,Что ввинчивал в небо блестящую лопастьВверху самолёт по дороге в Каир,И лопалась почка, и школьники глобусКрутили – прекрасный и синий, как мир.И не было выше желанья на светеГорячечным лбом окунуться в окно,С уроков сбежать, чтобы вестерна ветерВоздушной волною тянул из кино.Но всё это были пока полумеры…Сахарою сахарной стыла зимаВ лесу под Москвой. Но уже в полимерыБыл лёд превращён, заливая дома.И жизнь улыбалась, смывая помарки,Бросаясь обрывками черновиков…Ах, как мы с тобою мечтали о мартеВ ту зиму – подобие Средних веков.А в школах упорно снижались отметки,Писались стихи, разбивались сердца…И ветки деревьев, как будто креветки,Слегка шевелились в ладонях ловца.Ещё я не ведаю, как говорить мнеПро март (в эту жизнь он явился нагим),Но смею смеяться – и в праздничном ритме,И в радостном гимне мир станет другим.