Как добрался до госпиталя – муж не помнил, что было далее – тоже. Только раздавались всполохами голоса:

«Врача в четвертое отделение. Пациент с вирусом Мехони. Два года. Подозрение на черепно-мозговую».

– Что в результате? – спросил я, сев на кровать, пока Рина пыталась гладить меня по голове.

– Сотрясение мозга, – чувства Адриана метались между злостью на себя, грустью и сильным страхом за дочь. – Переломов нет, судя по рентгену. Сказали, что оставят ее в палате на несколько дней.

После полученной травмы нужен был покой, как позже рассказал мне Адриан. Медсестры в помощь моему партнеру принесли в палату карандаши и какие-то старые листы бумаги, на которых можно было рисовать. Рина, правда, считала иначе и почти всю ночь либо ныла, что ей больно, либо просилась пройтись, либо требовала поиграть с ней во что-то.

Вся эта ситуация слишком перевозбудила ее. Только под утро, укутавшись в одеяло, Рина стала смотреть свой любимый мультсериал, дав отцу хоть немного поспать.

– Милая, – спокойно повторил Адриан, встав с кресла, подойдя к нам и попробовав взять дочь на руки. – Давай ты немного поспишь, а потом мы поиграем.

– Не хосю! – недовольно сказала дочь. – Хосю папу!

В итоге три часа я провел с близкими. Первое время Рина не хотела меня отпускать, по-хозяйски обосновавшись у меня на плечах и обнимая меня за голову. Адриан предложил пройтись по этажу, заодно устроив и дочери небольшую экскурсию. Это была хорошая идея: в палате было тоскливо, хоть и уютно.

На этаже, как я и говорил ранее, была игровая зона, где Рина радостно отправилась играть с мягкими кубиками. Мы наблюдали за ней.

– Прости, что вчера не смог прийти, – мне было совестно, что не получилось провести даже остаток вечера вместе.

Конец ознакомительного фрагмента.