Падать ниже было просто некуда.

__________________

Она подошла к остановке с коляской, чувствуя себя дико, неуверенно, не совсем понимая, что же делать, как платить, как садиться с ____. Она не ездила на общественном транспорте – кроме метро, естественно – больше пяти лет. Ледяной ветер – вот да, температуре заблагорассудилось опуститься именно сегодня, когда ей никак без поездки – задувал ей под пальто и просачивался между микроскопическими открытыми участками на шее. Хорошо, хоть ___ всегда был одет очень тепло, уж об этом Саша заботилась.

Место рядом с остановкой уже на подходе показалось ей паршивым: цветочный киоск “3 гвоздики за 150 рублей и пошлого вида мягкие игрушки для ваших дам”; исписанный рекламой, а затем исплеванный местным контингентом асфальт; а вот вполне новый остановочный киоск, внутри которого уютно устроился пьянчуга, пересчитывая мелочь после покупки булочки и чая, которые стояли тут же, рядом, на заразной скамейке. Саша встала подальше, не доходя до скопления людей – около 5 человек, смотрящих в сторону, откуда должен прийти автобус. А она заранее погуглила, а затем и скачала приложение – естественно, после поездки или этого безденежного периода она его удалит – чтобы проследить, когда приедет нужный автобус.

Казалось бы, зачем выеживаться, изображать кого-то? Она мама такого ребенка. Но Саша все равно, с некой тупой пустотой продолжала отстраивать свой с ____ образ от стереотипа постоянного пользователя маршруток, автобусов, троллейбусов и трамваев. Она не хотела, даже в своем чрезвычайно печальном положении, чтобы кто-то подумал, что она – как все они – не имеет средств передвигаться на машине.

Когда подошел автобус, Саша пыталась гордо залезть с коляской, а когда не получилось, она долго возилась, и помогла какая-то старушка, то ей показалось, что на них с _____ с осуждением смотрит весь автобус. Она встала, стараясь не облокачиваться на перила, уткнула коляску и растерянно озиралась в поисках кондуктора, чтобы приложить уже телефон к терминалу и успокоиться. Но что-то было не так. Саша робко осмотрела салон, а потом задумчиво уставилась в окно.

Хоть автобусы, в среднюю дверь которых можно было войти с коляской, были относительно новыми, но отпечаток засаленности, заношенности, затертости людскими жизнями уже казалось въелся в их облик. Грязные поручни, серая жидкая каша на отогретом радиаторами полу, сидения, если и обновленные, то протёртые и продырявленные в нескольких местах, промежуточная и очень некомфортная температура – либо слишком жарко у печки, либо продувает от раскрывающихся дверей.

Главную атмосферу общественного транспорта создавал даже не внешний вид, а люди. Неплохие люди, обычные люди – трудяги, которые едут после ночной смены, приличные офисные работники, следящие за тем, чтобы не запачкать пальто; мелкие руководители отделов, только что взявшие ипотеку и родившие детей, а поэтому желающие сэкономить; студентки и школьницы, занимающие три задних места и воркующие о мальчишках и юных легких делах; бабушки, которые забирают внуков со школы, завернув им в шуршащий пакет яблоки.

Конец ознакомительного фрагмента.