— Пошла вон!

Собака захлопнула пасть и удивленно уставилась на меня. Она явно поняла, что больше не является хозяйкой положения. В это мгновение я была способна задушить монстра голыми руками.

— Убиррррайся! — раскатисто повторила я.

Монстр в ужасе попятился от нас, поджав хвост и обиженно поскуливая.

— И вы все сгиньте отсюда! — почти басом раскатился мой голос, обращенный к остальным, сокрытым в тумане волкопсам.

Туман постепенно рассеивался, а вместе с ним и таяли удалявшиеся поскуливания убегавших в ужасе тварей.

Макс удивленно уставился на меня, забыв прикрыть рот.

— Ты… прогнала их. Как тебе это удалось?

— Не знаю… — я, так же была обескуражена всем произошедшим. — Я пр-росто поняла, что именно мне надо сказать этим…

— Но ты лаяла по-собачьи! — все еще не веря воскликнул Макс.

— Р-разве? — меня все еще трясло от стресса. — В-в-роде на р-русском говорила.

— Угу, — не веря буркнул Макс, — туман рассеялся. Пошли!

Дорога, река и, главное, горы совершенно поменяли привычные очертания. На месте возвышенностей теперь простирался овраг, поросший елями и бурьяном.

— Недаром о наших горах ходит нехорошая слава, — озабоченно проговорил Платов. — И куда нас занесло?

— Мой отец пропал в этих горах, — словно не слыша последнего вопроса горько проговорила я.

— Не слышал об этом. Как пропал?

— Ушел утром и не вернулся. Последний раз его видели недалеко от горы Всевышнего. Грибники заметили мужчину, идущего в пещеры под оврагом.

— И тела не нашли?

— Ни тела, ни вещей, ни его самого. Исчез… Наверное, заблудился вот так же как и мы, — горько всхлипнула я, или собаки съели…

— И как же ты живешь теперь? — быстро перевел разговор Макс.

— Одна живу. Тетка-опекунша звонит раз в неделю, хочет помогать. Но я уже взрослая, и тем более, росла без матери. Давно уже сама могу и готовить, и хозяйство вести.

Макс задумался. Неужели мою ситуацию анализирует? До этого никогда не интересовался — были дела и поважнее: клубы, тусовки, развлечения, подготовка к поступлению в университет Эдинбурга. Так какое ему теперь дело до никому не нужной Масленки, оставшейся совершенно одной после исчезновения отца?!

Пошел дождь. Я прикрыла голову капюшоном, Макс втянул шею в воротник свитера и нахохлился, точно воробей. В разломе скалы мы заприметили довольно крупное отверстие. Подошли поближе. Лаз зиял чернотой и уходил вглубь под гору.

— Рискнем? — предложил парень.

Я кивнула. А у нас был выбор? Если там не обитают медведи или чего похуже, то можно будет хотя бы переждать непогоду, обсохнуть и укрыться от ветра. Скользкая от дождя каменная порода так и норовила скинуть нас в нутро пещеры, ноги разъезжались, но Макс, несмотря ни на что, уверенно поддерживал меня, не давая скатиться вниз по шуршащей гальке. Каменный мешок вначале был узок, но по мере продвижения, расширялся. В конце его маячил призрачный голубоватый отсвет.

— Может, тут останемся? — спросил Макс, напряженно вглядываясь в окружавшую нас темноту.

— А если там выход с другой стороны скалы? — с надеждой проговорила я.

— Или в параллельный мир… — краешком губ ухмыльнулся парень.

Мы все еще крепко держались за руки, так и не отпустив друг друга после скользкого спуска. Марево гипнотизировало и влекло меня. Я бодро пошагала вперед, увлекая парня за собой.

— Масленка, мне вообще-то завтра с отцом вылетать в Англию. Если нас не найдут до этого времени, отец мне голову оторвет!

— Трус! — зло проговорила я и резко оттолкнула его руку. Глупое прозвище, вновь прозвучавшее в этот напряженный момент, оскорбило меня. — Сам ты масленка. Мы же договорились с тобой…

Я пошла от него прочь, в темноту, к голубоватому отблеску. Подумаешь, какой-то там Макс Платов. Кем бы он там ни был, этот надутый павлин, ничто не дает ему право оскорблять меня. Откуда-то затянуло грибным запахом, влажной землей и душистым, точно медовым, ароматом. Ветер, веявший из странного свечения, был еще более холодным, нежели снаружи пещеры.

Макс постоял немного в раздумье, громко вздохнул и нагнал меня.

— Ну, извини, вырвалось. Больше не буду.

Я продолжала идти молча. Мне конечно импонировало, что он решил принести свои извинения, но обида была все же сильна. Голубоватое марево приближалось с каждым шагом. Оно и впрямь казалось выходом. Сквозь него просматривались очертания скал, пожухлые деревья, да поросший бурьяном овраг.

— Лив, ты же знаешь. Мне сейчас совершенно не с руки попадать в переплеты.

— Ну и какого черта ты тогда вообще за мной потащился? — прошипела я.