— Добрый вечер! — произнесла я и одарила коммунальщиков очаровательной улыбкой. Откуда, интересно, столько позитива нашлось? Не иначе как адреналин гнал вперед, на поиски отца.

Парни удивленно уставились на меня, застыв с ломом и кувалдой.

— Мне нужна помощь, — продолжила я. — Заплачу, сколько скажете, только помогите мне!

Азиаты синхронно разинули рты, а их зрачки расширились еще больше.

— Вы меня не понимаете?… — объяснила я себе причину их ступора.

— Еще как понимаем! — вдруг ответил один из них совершенно без акцента. — Не понимаю другого… Ты из Таджикистана?

— Нет, конечно! — улыбнулась парням. — Местная я.

— Угу, — не поверил второй. — А с нами, тогда как общаешься? Только не говори, что теперь в школах преподают наш язык!

— Н-не-ет! — неуверенно протянула я, а про себя подумала «странные шуточки у них, все-таки». — Ну, так поможете?

— Конечно, поможем, как не помочь своей землячке, — добродушно улыбнулся рабочий, и его золотые зубы сверкнули в электрическом свете фонаря.

Пока коммунальщики собирали инструмент и шли к подъезду, я вкратце обрисовала ситуацию с потерянным ключом, и что теперь остается только сломать замок. Мы подошли к двери подъезда, как, едва не ударив нас, створка распахнулась, выпуская стайку орущих мальчишек.

— Весьма, кстати, — проговорил рабочий, кивая на дверь, — а то пришлось бы долго ждать, пока кто-нибудь не выйдет из подъезда. Дверь с домофоном сломать не так-то просто.

Удивленно обернувшись, я вытаращилась на попутчика. «Весьма», «кстати»… ну и лексикон у этих работяг! Сам Платов позавидовал бы.

Поднявшись на нужный этаж, коммунальщики принялись шумно орудовать инструментами. Соседская дверь тут же приоткрылась, и пенсионерка тетя Зина с интересом уставилась на происходящее.

— Вот, ключи потеряла, — побыстрей прояснила я ситуацию. А то, мало ли что придет в голову старой склочнице.

Тут створка поддалась и с треском открылась наружу.

— Спасибо Вам! — облегченно выдохнула я. — Сейчас сбегаю в комнату и принесу денег.

— Не надо, уж! — добродушно проговорил рабочий. — Мы с соотечественников денег не берем. Так помогаем. Пойдем, Ахмед!

Рабочие подхватили инструменты и пошли к лестнице.

— Подождите! — крикнула я. — Денег не берете, тогда хоть печеньем угоститесь.

Оставив их ждать в прихожей, я пулей понеслась на кухню. Купила курабье в шоколаде накануне — с чаем полакомиться, но теперь решила, что пришедшие на выручку парни заслужили его в большей степени.

— Печенье — это хлеб, — поднял палец свободной руки вверх Ахмед. — А от хлеба нельзя отказываться. Спасибо тебе, добрая девушка!

Соседская пенсионерка, так и стоявшая все это время на лестничной клетке, перевела удивленный взгляд на меня.

— Вы из Средней Азии, что ли? — поинтересовалась она скрипучим голосом, когда внизу хлопнула закрывающаяся за рабочими дверь.

— С чего вы взяли? — раздраженно проговорила я.

Что за глупые вопросы? И чего это сегодня все считают, что я не местная? Хмыкнув, соседка демонстративно хлопнула дверью. У меня не было времени, да и желания, разбирать странное поведение работяг и пожилой женщины. Первым делом, побежала принять душ и переодеться после длинного, полного приключений дня.

После банных процедур, распаренная и уставшая, я почувствовала новый бунт желудка — еще бы, ведь кроме батончика, во рту за весь день не было ни крошки. Накрутив объемный тюрбан из голубого полотенца, с надеждой распахнула холодильник и тоскливо уставилась на два яйца да бутылку питьевого йогурта с истекшим сроком годности, сиротливо лежавших на полках. Вздохнув, пожарила глазунью, подхватила йогурт, в качестве десерта, и заварила большую папину кружку черного чая.

Ужинала с аппетитом и рассматривала надпись, алевшую красной нитью вдоль белоснежного бокала с кипятком — «делай, что должно и будь что будет!»

Пожалуй, так и поступлю. Не снимая телефон с зарядки, набрала номер тетки- опекунши. Ведь неизвестно, что меня ждет в горах. И в том мареве, если найду его конечно. А тетка, маловероятно конечно, но может прийти на последний звонок, или еще хуже — вспомнит, что мне завтра восемнадцать исполняется. Не обнаружит племянницу ни в школе, ни дома — разволнуется…

— Ливочка? Рада тебя слышать, дорогая! — поспешно отозвалась родственница. — Как ты? Что-то случилось?

— Да, нет, все по-прежнему. Завтра, вот, школу заканчиваю. Вы придете на «Торжественную линейку»? — я старательно молчала о втором празднике.

— О, детка, у меня это совершенно из головы вылетело, не отпросилась с работы. Прости, дорогая, но начальство — лютое, сама понимаешь.

— Да, конечно. Ничего страшного, — придержала я облегченный вздох.

— Ливочка, не обижайся, правда, ну никак…