Раздался оглушительный взрыв. Марево вспыхнуло синим пламенем, разгорелось, а затем уменьшилось до размеров спичечной головки, чтобы в следующее мгновение потухнуть навсегда…

— Нет… нет… — я села на землю и слезы прорвались сквозь пелену, застлавшую глаза. — Это… это все. Они все погибли. Стивник… — рыдала я. — его больше нет.

Макс опустился рядом со мной. Приобнял, уткнул мое рыдающее лицо себе в плечо и, утешая, поглаживал по волосам.

Землю под нами начало сотрясать. С потолка пещеры валились огромные валуны, так и норовившие оставить от нас лишь мокрое место. Взрыв в параллельном мире вызвал резонанс и в нашем.

— Макс, Лив, Оксана! Быстро уходим! — произнес профессор по-английски, но я его поняла.

Понял и Макс, ибо схватив меня, потащил по танцующему твист коридору пещеры наружу. Алистер, волочивший Оксану так же не уступал нам — бежал след-в-след. Потолок грозился вот-вот обрушиться. В воздух поднялась пыль, стало трудно дышать, глаза не хотели открываться — слезились от песка и земли, не хуже чем от дыма.

В какой-то момент меня все-таки тюкнуло чем-то тяжелым по темечку. Дальнейшее я осознавала смутно, как в тумане.

Вот оказалась лежащей на дороге, и дождь медленно капал на лицо. Потом поймала себя на том, что разглядываю то самое стивниково ожерелье, которое он пытался мне всучить у себя в обсерватории. И как оно только очутилось у меня в руках?

В следующую секунду калейдоскоп встряхнули, и я оказалась в машине Скорой Помощи, с нависшим надо мной лицом Макса и людей в белом. Еще вспышка и я ощутила себя лежавшей в небольшой побеленной комнате. Кто-то подходил ко мне, что-то говорил, но явно различать звуки мое сознание было не способно.

Время от времени я нащупывала ожерелье вокруг шеи, и, удостоверившись, что оно на месте, облегченно впадала в забытье. Его наличие казалось мне очень важным, но вот почему, внятно объяснить себе не могла.

Макс постоянно был рядом. Держал за руку, улыбался, чего-то рассказывал, но я не могла сконцентрироваться ни на одном его слове. Шевелиться и то получалось с трудом, ибо ребра были все еще сломаны. Пару раз являлся профессор, но без Оксаны. Несколько раз заходили и одноклассники. Они как-то странно реагировали на сидевшего около меня Макса, и лица у них были неестественно вытянуты, когда он говорил им что-то, видимо, про меня. Лидочка и остальные фрейлины классной королевы Оксаны и вовсе сидели с ошарашенными ухмылочками. Но меня это больше не волновало. Сердце умерло с гибелью Скрытого Пространства и Его…

Время летело, однообразные дни сменялись бессонными ночами, а те короткие промежутки, что я все же спала, были в основном без сновидений. Макс был рядом. Постоянно. Словно обезумел и сошел с ума от этой внезапной любви ко мне.

Я же чувствовала себя премерзко, ибо видела, что у него все это по настоящему, но ответить ему не могла. Не любила я его больше. И все тут. Когда мне стало получше и зажили все раны, он со всей серьезностью предложил мне лететь на учебу, как говорил ранее. Я отказывалась как могла, не хотела уезжать, тем более так далеко от руин параллельного мира.

Очень надеялась, что Макс однажды образумится и уедет, оставив меня, таким образом в покое. Надеялась, что его отец вставит ему мозги на место — ведь и сама не собиралась становиться ему обузой и выходить замуж в восемнадцать.

Отец Макса появился однажды у меня в палате. Осмотрел внимательно, с ног до головы, приготовился ругаться или чего похуже, но я объяснила ему свою позицию: никаких видов на Макса абсолютно не имею и обладаю тем же желанием, что и Платов — старший — отправить Макса в Англию подальше.

Отец Макса был несказанно рад, что наши цели совпадают, и совместными усилиями мы-таки уболтали парня улететь на туманный Альбион. Тем более его там ждали профессор и Оксана. Да. Нам с ней делить теперь уж точно было нечего. Все терки, дрязги и споры остались в прошлом.

Через несколько месяцев после всего происшедшего меня выписали из больницы и я вернулась в родную квартиру. Деньги так и продолжали пылиться в тумбочке. Я позвонила отцу Макса, намереваясь отдать ему их, но он пристыдил меня, заявив, что в состоянии оплатить мое пребывание на лечении и даже дать мне работу на первое время. Более того, он соглашался помочь устроить меня в самый престижный ВУЗ нашего городка — имелись у него и там связи. И все из-за того, что я показала благоразумие и не стала проявлять настойчивость в сохранении наших с Максом отношений.

Благодаря Платову-старшему я оказалась зачислена на вечернее обучение в середине сентября и вышла на работу помощником в бухгалтерии предприятия его партнера. Не то, чтобы голодала, тех денег еще оставалось прилично, но не могла спокойно находиться дома, с ума сходила от одиночества и тоски по своему зверскому принцу, а еще от обиды на папу.

По выходным я продолжала ходить в горы на развалины той самой пещеры в надежде когда-нибудь вновь встретить колыхающееся марево… С ожерельем Стивника не расставалась. Носила его под одеждой, стараясь никому не демонстрировать. Оно служило мне единственным напоминаем о том, кого полюбила всем сердцем и душой.