— У меня все равно не получаются такие красивые как у тебя. В следующий раз лучше поехать туда, где их нет.

— А ты у меня стратег. Ну так ты нарисуешь?

— Пойду к себе в комнату, — великодушно кивает сын и соскальзывает со стула.

Я провожаю его глазами до лестницы и, убедившись, что он вышел из зоны слышимости, разворачиваюсь к маме.

— Школа, в которую ходит Сэм, я выбирала лично. Он со многими дружит, и его любят преподаватели. Не вижу необходимости переводить его в чопорный Вэббс.

— Напомню, ты и сама училась в чопорном Вэббс, — сухо отвечает она.

— И это еще одна из причин, почему мой сын в нее не пойдет.

Тонкие ноздри мамы раздуваются, а Тайра выразительно поджимает губы, демонстрируя неодобрение. В каком-то смысле я получаю садистское удовлетворение от их раздраженной беспомощности.

— Сэм не только твой сын, он еще и мой внук, и мне не нравится, что ты сквозь пальцы смотришь на его воспитание. Достаточно взглянуть, как он одевается — даже дети из гетто выглядят лучше. Айзек сказал, он бросил занятия теннисом, а на прошлой неделе ударил сына Бейконов на дне рождении.

— Я люблю сына и большую часть своего времени посвящаю ему. Ты двадцать два года занималась моим воспитанием и, думаю, пришло твое время передохнуть, мама. И я действительно позволяю Сэму самому выбирать себе одежду и хобби по душе, потому что уважаю его желания. Что же касается Вэнса Бейкона, то этому крикливому сопляку давно пора было накостылять, и здесь мне его упрекнуть не в чем.

— Кажется, ты злоупотребляешь чтением современной литературы о воспитании, Таша, — замечает мама, пряча за холодностью тона свое уязвленное самолюбие.

— Не читала не одной книги, потому что мне не нужно. Я всего лишь действую от противного.

Я делаю глоток воды, отражая стеклом стакана ее гневный взгляд, и слышу тихое откашливание. Тайра.

— В компании какие-то неприятности, Таша? Я пыталась узнать у Кларка, но он ничего толком не говорит. Я волнуюсь.

Перед подписанием договора с Джейденом Айзек встречался со своим отцом и с папой, чтобы поставить их в известность о безвыходности ситуации и согласовать вопрос о продаже части акций. Понятия не имею, каким образом он преподнес новость о нависшем банкротстве, потому что за сегодняшним ужином ни один из них не выглядел шокированным настолько, насколько я предполагала. Возможно, оно и к лучшему.

— Нам пришлось продать сорок пять процентов акций, чтобы спасти компанию от разорения. С понедельника у «Эванс&Фьюри» появился новый акционер.

Тайра тихо охает, прикрывая рот ладонью, мама же ни удивленной ни встревоженной новостью не выглядит — очевидно, папа не так скрытен, как отец Айзека, или же я недооценила самообладание истинной леди.

— Но почему, Таша? — жалобно лепечет Тайра. — Все же шло хорошо?

Я не испытываю ни малейшего сочувствия к неподдельному испугу в ее глазах, также как и желания оправдывать провальное руководство ее сына, но обвинять всегда предпочитаю лично.

— Об этом вам лучше спросить у Айзека.

— А как зовут нового акционера?

Пусть вопрос принадлежит Тайре, но сейчас я не удерживаюсь, чтобы не повернуться к матери.

— Джейден Рид.

Ее глаза едва заметно щурятся, а левая бровь дергается вверх — мама никогда не позволяет себе чересчур активной мимики.

— Рид? Ты имеешь ввиду сына Розы? И откуда у него деньги?

— Очевидно, у него хватило мозгов их заработать.

— Вряд ли этот юноша добыл их честным путем, — с долей снисхождения произносит она и тянется за вином.

Я смотрю на ее беспристрастное лицо и горделивую осанку, и в груди начинает тоскливо тянуть. В тот дождливый вечер в беседке кое в чем Джейден все же ошибся: мои родители его бы никогда не приняли.

— Не забуду упомянуть об этом на совещании, которое он собрал.

Мама вновь бросает на меня предостерегающий взгляд, говоря, что я перегибаю палку. И хотя за последние годы подобные перепалки нам обеим не в новинку, сейчас я удивлена тем, что именно Джейден является тому причиной. Наша последняя встреча в его номере должна напрочь отбить охоту вставать на его сторону, но этого, на удивление, не произошло. Возможно, потому что потребность противостоять маме сильнее, чем боль, которую он мне причинил.

Я много раз пыталась анализировать свои чувства к Лили Эванс. В последнее время я многое делаю наперекор ей, и не до конца уверена, в чем заключается причина: пытаюсь ли я таким образом мстить за то, что под ее давлением совершила самую большую ошибку в своей жизни, либо же эту ошибку исправляю. Все чаще прихожу к выводу, что второе, потому что ответственности за выбор с себя не снимаю. Решение остаться с Айзеком я приняла сама и какими не были причины, побудившими меня это сделать, они уже не имеют значения.