Руки чесались дать маленькой нахалке подзатыльник. И за намерение украсть медальоны, и за побег, и за волнение за ее судьбу. Но Лизетта сдержалась. Расправа над лесной девчонкой подождет. Главное, с чародейкой разобраться. Видать, правда, настоящая…

****

– Ты чего, милок? Поднимайся скорее, - Аврелий потянул Гастона за руку, но столь резко, что сам чуть на пятую точно не плюхнулся.

Тот даже не заметил суетившегося лекаря. Переводил ошалевший взгляд с лиса на монаха. Они замерли в тревожном ожидании, удивившись, что «помощница» лекаря видит особенную зверушку. Но лис опомнился, издал звук, похожий на недружелюбное покашливание, и рванул на Гастона с намерениями явно недобрыми. Ловкий для преклонного возраста прыжок и…две серебристые тени столкнулись в воздухе. Столкнулись и мячиками разлетелись в стороны. Быстро вскочили и уставились друг на друга вовсе не по-лисьи. По-волчьи!

– Не трожь принца, старик! – потребовал Елисей, стоявший между хозяином и лисом монаха. – Мы с ним давно не дети малые. Быстро с тобой управимся.

– Принца? – выдохнул старый лис, с подозрением косясь на платок Гастона.

Пришлось его стащить и обнажить мужскую стрижку. А в висках стучало. Почему принц-то? Это особое звание в лисьей иерархии?

– Гейб? – спросил монах хрипло. – Это ты, Гейб?

Гастон насторожился. А это что за «зверь»?

Стоп! Гейб – уменьшительное имя от Габриэля, как Роми от Ромины!

Вот, черти лисиные! Неужто, под маской отец?!

– Вы – Габриэль Милтон? – спросил он, а сердце частило, будто вознамерилось пробить грудь и взлететь к потолку птицей.

Вместо ответа монах снял капюшон и маску. Гастон был готов к встрече с человеком из снов и всё же охнул, узнав знакомое лицо. Лицо, невероятно похожее на собственное. Только изрезанное глубокими морщинами и… изуродованное с правой стороны двумя длинными косыми шрамами. Старыми, без сомнения.

Вскрикнул и лекарь, который впервые увидел лицо «сообщника».

– Аврелий, сходи проветриться, - предложил ему Габриэль-старший. – У нас с твоей «помощницей» намечается личный разговор.

Лекарь нелепо поклонился и засеменил к выходу. Мол, чем дальше от чужих секретов, тем лучше. И безопаснее.

– Где же ты так долго пропадал, Гейб? Я уже почти отчаялся тебя дождаться.

– Дождаться? Меня? – Гастон поднялся с пола и обнаружил, что они с отцом одного роста. – Значит, ты знал, что я жив?

Накрыла обида. Не родители, а обыкновенные кукушки! Что мать, что отец.

– Кара не сказала, где тебя спрятала. Обещала раскрыть секрет позже, когда я остыну и перестану сопротивляться ее решению. Но Кара умерла во время родов, а я так и не узнал, где ты. Пытался искать, но тебе изменили имя. Я даже не был уверен, что ты в Алмании. Оставалась надежда на медальоны. Мой медальон – истины – не способен разыскивать «братьев». Но тот, что остался у тебя – власти – умеет это делать, особенно если управляет им настоящий владелец.

– Настоящий владелец? – переспросил Гастон, оставив при себе желание «осчастливить» отца, что мать жива и здорова. – Погоди! Медальон истины у тебя?

Габриэль-старший расстегнул ворот монашеского балахона и извлек цепочку с магической вещицей – последней из трех.

– Я разделил их. Один оставил себе, второй был у тебя, третий – у твоей сестры Дины. Хоть ей и предстояло вырасти чародейкой, она всё равно – Пенетьери. Обладание медальоном не причинило бы вреда, а помощь девочке-сироте оказало б существенную. Бабка-то не вечна.

С каждым отцовским словом глаза Гастона раскрывались всё шире. Он знает, что дочь жива? И расстался с ней по собственной воле? Стоп! Пенетьери?! Как это Пенетьери?!

Габриэль-старший печально улыбнулся, видя растерянность сына, и принялся объяснять. Мол, да, есть сестра. Мать умерла при родах, а малышка выжила. Но ее забрала бабушка. Кара происходила из древнего чародейского рода, в котором дар передается лишь по женской линии. Как бы отцу не было больно, он понимал, что бабка-чародейка лучше справится с воспитанием девочки, а еще научит использовать силу. Сам Габриэль-старший отправился в родную Эндорию. Этого «требовал» медальон истины.

– Значит, ты общался с Диной? – спросил Гастон, ощутив легкий укол ревности.

– Нет. Бабка считала, мне грозит опасность, значит, лучше держаться от дочери подальше. Я уехал в путешествие, а потом… потом обстоятельства сложились так, что пришлось скрываться. Но я знал, что однажды медальон власти приведет тебя ко мне, однако Дина, увы, не смогла бы нас с тобой разыскать. Здесь и медальон не помощник. Она ближе к клану матери, чем к Пенетьери. В отличие от тебя.

– Пе-не-тье-ри… - прошептал Гастон зачарованно.

Лесная колдунья сказала, что ему необходимо разыскать потомка уничтоженной императорской семьи. А отец всё повторяет и повторяет их фамилию, как собственную. Вдобавок у ног каждого их них лежат серебристые лисы – талисманы Пенетьери.