По всему выходило, что стоило попробовать воспользоваться заёмом.

Драгомиров не мелочен и не станет меня им шантажировать, как бы плохо я о нём не думала периодически.

Стоило определиться, как с души словно камень свалился.

Возьму заём. Куплю квартиру. Выплачу заём. Святославу ничего не должна и точка. Заём предоставил работодатель, а не любовник, а из каких побуждений — это его проблемы. В рабство я не попала.

Ещё сутки прошли относительно спокойно. Святослав не тревожил, работа спорилась, да и после того, как немного привыкла к должности и закончился переходный период с беготней по инстанциям, её стало на порядок меньше. Нашлось время и для личных дел.

Окрылённая, танцевала по дому, упаковывала вещи, готовила ужин и мечтала. Галина обещала, что через пару недель уже буду праздновать новоселье, так что мысли были самые радужные и я даже отложила в сторону свой вечный пессимизм.

Жизнь прекрасна и удивительна!

Когда в дверь позвонили, не заподозрила ничего ужасно. Может, соседка пришла за солью. У нас подобное случалось, соседи хоть и не дружили, но примелькались друг другу, потому не стеснялись воспользоваться экстренной помощью.

Распахнула дверь и замерла. На пороге стояли родители.

— Добрый вечер, Маргарита, — официально произнёс отец. — Впустишь?

Наверное, явись ко мне два вампира с тем же вопросом, я с большей любезностью предложила им войти, настолько ошарашили они своим появлением.

Отступила, понимая, что хорошему настроению пришёл конец.

Родители по–хозяйски разулись, пошарили на обувной полке, не найдя там гостевых тапок, побурчали под нос, вымыли руки и явились ко мне на кухню. Порадовалась, что в кои–то веки имею небольшой запас продуктов и могу предложить на ужин запечённую с черносливом говядину, овощной салат и шарлотку. С тестом обычно не возилась, но сегодня захотелось. Оказалось кстати.

Быстро накрыла на стол, себе налила чай, так как кусок в горле при виде «траурных» выражений лиц родителей точно не поместится, застрянет.

Разговор никто не начинал и мне, как радушной хозяйке, пришлось сделать этот стратегически неверный шаг.

— Какими судьбами? — Ничего другого на ум не пришло.

— Да вот, узнали, что дочь покупает квартиру, — произнесла мама таким тоном, словно мне шестнадцать и я беременна неизвестно от кого.

— Покупаю, — подтвердила спокойно.

— И мы должны об этом узнавать от посторонних?! — возмутилась мама, откладывая вилку. — Думаешь, мне приятно слышать поздравления от тёти Светы, когда я даже не понимаю, с чем меня поздравляют?

Посмотрела на маму. Ухоженная, моложавая женщина, красивая, с любящим заботливым мужем. Ну чего ей не хватает в жизни? Почему нужно обязательно во всём всегда обвинять меня?

— Думаешь, мне приятно вместо поздравлений слышать упреки, мам? — тем же тоном задала ей вопрос. — Вы можете за меня просто порадоваться? Меня повысили, я взяла заём на работе и покупаю квартиру. Это ведь хорошая новость, правда? Почему вы вечно недовольны?

— Почему ты нам не сказала?!

— Видимо, потому что мы не общаемся, ведь тебе важнее мнение окружающих, а не моё личное счастье, мама.

Голос мой звучал утомлённо, если не сказать правдивее — убито. Я настолько устала сражаться с этой ветряной мельницей, что проще было обходить её стороной, что я и делала. Но, как говорится, если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе.

— Да что ты такое говоришь? — возмутилась она. — Я только о твоём счастье и думаю! Мы даже Стаса убедили поехать с нами на день рождения…

— Мама! — Не сдержалась, повысила голос. — Мама, успокойся. Стас мне изменил. Этот человек для меня не существует. Умер. Исчез с лица Земли, — спокойно перечислила я. — Я никогда и ни за что не стану возвращаться к этому этапу своей жизни. Стас в прошлом. И это моё решение, мама. Взвешенное и осознанное. И я очень тебя прошу не возвращаться больше к этой теме. Никогда.

— Но!

Папа положил руку на мамину. Такой знакомый жест. Совсем недавно я видела похожий у пожилой супружеской пары, что продавала мне квартиру. Видимо, со временем любящие и любимые могут общаться совсем беззвучно, по крайней мере папа почти всегда молчал, а если говорил, пары слов было достаточно, чтобы урезонить разбушевавшуюся маму.

Вот и сейчас этот жест остановил поток возмущений. Мама как–то разом сникла, стекла на стул, перестала держать спину прямо.

— Я не знаю, что с тобой делать, Рита. Мы такие разные. Я никогда тебя не понимала. Я правда старалась, но… Мне всегда кажется, что ты всё делаешь неправильно. Я не знаю, почему! Не знаю! Зачем тебе эта руководящая должность, ты ведь никогда о ней не мечтала?

— Мне нравится.

— Но это ведь работа ради работы. Ты не видишь семью, не приезжаешь на праздники, даже не звонишь.