Открылся люк второго звездолета, развернулся трап. Кристина перевела взгляд на приближавшегося капитана. Он был с виду немного постарше, тоже темноволосый, но не такой жгучий брюнет как штурман. И тоже форма сидит — пилотам ВКС обзавидоваться! Походочка чуть вразвалку, легкий шрам на левом виске… Просто хоть сейчас обоих в рекламу космофлота планет-Аналогов.

— Ну и какого черта, Серж!

Кристина невольно выпрямилась.

Не в настроении капитан.

Рэд остановился в двух шагах. Девчонка стояла в полоборота, переводя взгляд с него на штурмана и обратно. Одной рукой она сжимала ветровку, в другой держала удостоверение Дальней разведки. Какая-то тоненькая и хрупкая, несмотря на спортивную одежду, поджарую фигурку и свежую ссадину на локте. Почти нереальная здесь, на стартовой платформе. Неуловимо похожая, не внешне, нет, но чем-то до боли похожая…

Имя давно затерлось. Он превратил его пустой в звук, в маркировку, растворил в синтетическом голосе бортового компьютера, оно стало одним из тысяч других имен. Но дело оказалось не в имени — в прядке волос, выбившейся из-за уха, или в самой этой нелепой женской стрижке, когда ровно обрезанные волосы чуть-чуть не достают до плеч и рассыпаются на прямой пробор так, что их все время приходится поправлять. Когда Моника поднимала руку, чтобы откинуть волосы, на плече ее летного комбинезона вспыхивала рубиново-алая «А», и на рукаве оживали железные змейки разъемов. «А» — это «Атака». Победоносное название бригады, которое боевые пилоты набивали на плече или у сердца точно оберег.

— Добрый день. Я командир экипажа МНК-17. Что у вас случилось? — он уткнулся невидящим взглядом в удостоверение.

Гребаная планета! Гребаный фрахт. И Джери прав десять раз — нельзя уходить в поиск без второго пилота.

— Кристина Маршански, научный отдел Дальней Разведки. Я возвращаюсь из отпуска на базу, расположенную в Гамма-радиусе удаленности. Через «ТЗС-гамма-202» до нее проще всего добраться. Ваш рейс ближайший, господин капитан.

Почему-то она не смогла ему соврать. Ну, вот не смогла и все! Так легко языком молола про служебную необходимость, пока прорывалась к частным посадочным платформам, принадлежащим «Овер-Спэйс-тур», а тут язык к небу прилип.

Рэд вернул девушке корочки.

— Хорошо, возьмем до ТЗС.

— Благодарю вас, сэр! — выдохнула Кристина, не веря своему счастью.

— И все? — недоверчиво поинтересовался штурман.

— И все.

— Про оплату с ней поговорить не хочешь, капитан?

— Серж, ты меня для чего сюда вызывал? Вопрос с лишним пассажиром решить — ну так я решил! Взять на борт.

— Да, сэр.

— Пассажирский салон у тебя заполнен, посадишь ее на место второго пилота. Дублирование управления блокировать.

— Да, сэр.

Штурман недовольно скривился вслед развернувшемуся капитану.

— Извините, — вполголоса сказала Кристина. — Кажется, из-за меня у вас теперь неприятности.

— Нет, Кристина, не из-за тебя. Просто кто-то у нас наотдыхался на всю катушку… С ним бывает, не обращай внимания. Давай на ты?

— Да… Давай.

Серж уверенно положил ей руку на плечо, и Кристине стало подозрительно неспокойно то ли под ключицей, то ли около сердца или неопределенно ниже — наверное, у солнечного сплетения.

— Осторожно, ступенька, — галантно предупредили ее. — Добро пожаловать на борт!

Стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды, Кристина вслед за своим провожатым прошла в кабину и утонула в амортизационном кресле второго пилота. Позади сомкнулись переборки, изолируя пассажирский отсек, шум чужих голосов стих, под руками штурмана ожила и замигала индикацией приборная панель. Тихо щелкнул динамик.

— Здравствуйте, дамы и господа, говорит капитан. Меня зовут Рэджинальд Гардон, я рад приветствовать вас на борту. Мы стартуем к несущему звездолету через несколько минут. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности. Напоминаю, что свободное перемещение по салону запрещено во время всего полета. Салон оборудован системой видеоконтроля и датчиками распределения нагрузки. Так же обращаю ваше внимание, что на малых бортовых звездолетах этого класса нет обслуживающего персонала. В случае чрезвычайной ситуации вы можете напрямую связаться со мной или пилотом второго шаттла.

Еще один тихий щелчок динамика.

— Серж, обратный отсчет пойдет с шестидесяти секунд, специально для тебя вывожу на табло. Готовность к взлету?

— Принято. Готов. На автопилоте меня не поведешь, капитан?

— Нет, сам рули. Дистанция установлена, приоритет у меня, разрешение на взлет получено. Диспетчерский канал не отключай. Режим аудиосвязи общий. Двигатели на прогрев… Серж!

— Да, сэр?

— Не отвлекайся.

Кажется, штурман остался не слишком доволен перспективой ручного пилотирования. Он скривил губы, поправил гарнитуру и разблокировал штурвал.

— Чувствуй себя как дома, Кристина. Нравится тебе в космосе летать?

Странный вопрос. Смотря куда, на чем и с кем, как надолго. На одноместных модулях обслуживания, где надо управлять самостоятельно, пожалуй, страшновато. На огромном рейдере, который шел в Альфа-радиус из каких-то неведомых глубин и забирал маленькую Кристину с родителями с ледяной планеты, ей не понравилось: большой, страшный, стонущий по ночам, с кучей заблокированных отсеков, забитых покалеченным оборудованием. С медблоком, около которого принято было ходить со скорбным выражением лица, как мимо кладбища. Пассажирские лайнеры казались ей скорее забавными со всеми примочками в виде смотровых галерей, кормилок-поилок, живых стюардов и прочей мишуры.