С этими словами Диана схватила Нулгину за рог и потащила наружу. Она без труда выволокла сопротивляющуюся ороницу из комнаты и вытолкнула на улицу. Нулгина покатилась по земле, крича и хватаясь за сломанную руку.

– Нулгина! – завопил Бэюм. – Не трогайте её!

– Хермэнус, меч ему к шее, – скомандовала Диана из землянки.

Исполнительный ангел взял Бэюма за рог и оттянул голову назад. К открывшему горлу приставил гладиус, да так плотно, что у орона не получилось бы заговорить, не порезавшись. Диана же, надев шлем и взяв копьё, вышла из дома с новыми распоряжениями:

– Мариус, поставь рогатую на колени.

Из полутьмы вышел легионер, самый крупный из всех. Такой атлет мог бы потягаться с големом в рукопашной, а Нулгина казалась в его лапах хрупкой веточкой. Гигант поднял стонущую ороницу за шиворот.

– Оставьте её, – отчаянно прошептал Бэюм.

Четверо оронов застыли, готовые к худшему. Отряд ангелов замер, способный за секунду перебить пленников. Но воины медлили, спокойно дожидаясь приказов Дианы. Та же оглядела рогатых и изрекла грозно:

– Меня зовут Диана Персекута. Я ношу звание примипилии – командующей чёрной манипулы. Моя сестра Акуэль – бывшая супруга Джовиты. И поверьте, что я стою и своего родства, и своего титула. Так что осознайте уже, что ваша плебейская хитрость ничто для меня. Я слышу каждое лживое слово, и лишь вопрос времени, когда вы скажете правду.

Голос Дианы всё больше походил на раскаты грома. Когда она сделала паузу, эхо продолжило зловеще вторить среди деревьев.

– Я ищу не беглого раба, не вора и не дезертира! Я ищу скотину, что убила мою сестру, что убила супругу моего бога! Думаете, ваша ложь остановит мою кровную месть? Я готова хоть деревья пытать, и под моими пытками даже дубы заговорят. Так что прекратите воображать, что у вас есть честь, принципы и законы, вшивые вы дикари. Склонитесь перед божьими слугами и говорите правду!

Довершая сказанное, примипилия властно указала на одного из оронов и распорядилась:

– Лаэлус, сперва его.

Маг приблизился к пленнику и потянулся к нему светящейся дланью. Накин пытался оказать сопротивление, но его держал сильный ангел. Ладонь мага легла на лицо обречённому, и свет волшебными щупальцами пополз в глаза и ноздри несчастного. Чувствовалось, как ангельская магия причинила орону невыносимую боль, но не давала ему ни кричать, ни корчиться.

Брат мучимого лишь проблеял что-то наперекор, но тотчас отвернулся и зарыдал. Бэюм же вперился взглядом в беднягу, как вдруг услышал слова Дианы:

– Твоя супруга созналась, что турич ночевал здесь. Это правда?

– Да.

– Уже лучше.

Предводительница дала знак, и Лаэлус усилил напор. Щупальца света стали толще и потекли в глаза орону с большим неистовством. Мучимый, казалось, не отреагировал, но по мельчайшим подёргиваниям можно было понять, в сколь страшную агонию ввергла его светлая магия.

– А наутро турич ушёл? Один?

– Нет, – выдавил из себя Бэюм. – Я проводил его до Волчьей деревни.

– То есть, ты лгал мне?

– Да, я лгал.

– Хермэнус, отрежь ему копыта.

Нулгина зашлась отчаянными криками, а Бэюм закрыл глаза в бессильном ожидании расплаты. Но верный офицер Дианы медлил с выполнением приказа. Подумав, он обратился к ангелше:

– Примипилия, если позволишь, я хочу расспросить его, прежде чем калечить.

– Позволяю, – ответила воительница, привыкшая доверять чутью Хермэнуса.

Кивнув, ангел чуть двинул гладиусом, напоминая, что тот ласкает горло пленника. Хермэнус спросил:

– Где эта Волчья деревня?

– На восток, в полутора днях пути. Если пешком.

– Турич спрятался в деревне?

– Нет, рогатых туда не пускают.

– Значит, он двинулся дальше?

– Да.

Хермэнус захотел задать следующий вопрос, но его прервала мощная вспышка. Все присутствующие зажмурились и отвернулись от Лаэлуса. Сам он закрылся рукой от вышедшей из-под контроля магии. Орон под его ладонью затрясся, как тряпичная кукла.

– Лаэлус! – выкрикнула Диана.

Маг бился с заклинанием, как с псом, натянувшим поводок. С большим трудом ангел прервал колдовство: всех ослепило так, что ночь стала ещё темнее. Лаэлус схватился за сведённую судорогой руку и оглядел полученный результат. Пытаемый Накин застыл замертво, его сосуды чуть заметно светились под кожей, а из глаз и ноздрей валил дым.

Державшие оронов воины попятились, но освободившийся Акинд не сдвинулся с места. Он мог лишь немо двигать челюстью, и неясно было, что владело его умом в данную секунду: боль от потери брата или страх повторить его участь.

– Что ты натворил, Лаэлус? – громыхнул голос Дианы.

– Заклинание вышло из-под контроля, – виновато отчитался маг.

– И как ты это объяснишь?

– В этом месте эфир хаотичен, примипилия. Его то еле хватает на простейшие заклинания, то накатывает валом.