Дорогой дядя Антон,

Спешу поделиться главной новостью: я узнала, что один из возлюбленных сыновей отца давно уже тайком приехал в гости. Он сам говорит, что впал в немилость. Хотя поговаривают, что при этом он частенько наведывается домой. Не уверена, однако, насколько это важно, но, зная тебя, боюсь, что сюрпризы эти могут быть не слишком приятными, так что решила предупредить.

P.S. Я пока была проездом и не успела застать тебя. Скоро приеду снова, и тогда, я надеюсь, свидимся. Дай знать, как поживают Виктор и Z.

Д.

Том перечитал короткую записку несколько раз и разочарованно вздохнул. Письмо казалось простой запиской дяде. Однако в какой-то момент нечто на секунду вспыхнуло в его мозгу. Что-то было не так. Какое-то тревожное чувство колыхнулось где-то на грани осознания, и Том поморщился. Что-то в этой записке подспудно беспокоило его, но он никак не мог сообразить, в чем дело. «Черт побери! – подумал он с досадой. – Опять та же ерунда!». Он хотел заново перечитать записку, надеясь, что в этот раз сумеет понять, что так его взволновало, но в этот самый миг поднял глаза и увидел, как в сторону беседки спешно направляется Лестер. Том молниеносно свернул письмо и сунул в карман еще до того, как тот успел подняться к нему.

– Том, профессор Мортон послал за тобой, – сообщил Лестер. – Твоя очередь.

Том вновь поморщился. Очередь разговаривать. Эти уж сеансы психотерапии!

Вообще говоря, Том не видел никакого смысла в этих злосчастных сеансах, считая их пустой тратой времени. Он рано открыл, что не следует задавать много вопросов и рассказывать все, как есть на самом деле. Чем меньше говоришь – тем короче сессии.

Однако приказ есть приказ, а приказу нельзя не подчиниться. Поэтому Том кивнул Лестеру в знак благодарности, спрыгнул и тотчас направился в сторону административного здания.

***

– Ну-с, Том, как прошла у тебя последняя неделя? – жизнерадостно поинтересовался профессор.

Кабинет профессора Мортона был довольно мал, но светел. Сам профессор – худощавый лысеющий старик с выцветшими голубоватыми глазами за прямоугольными стеклами очков и хитрой улыбкой – сидел за массивным дубовым столом, почти полностью заваленным разными бумагами, в которых тот время от времени рылся.

– Прекрасно, сэр.

– Ничего не беспокоит?

– Нет, сэр.

Профессор Мортон внимательно посмотрел поверх очков на сидящего в кресле напротив Тома, неодобрительно покачивая головой, словно сетуя на немногословность своего собеседника. Затем он отложил бумаги и сложил руки на столе.

– Слышал, ты сегодня брал увольнительную. Расскажи-ка, что вы сегодня делали с офицером Макинтошем?

– Ничего особенного, сэр, – мотнул головой Том.

– Том, – доверительным тоном произнес профессор, слегка наклоняясь вперед, – помнишь, мы говорили о том, что ты будешь делиться тем, что ты видел и слышал во время увольнительных? Например, ты видел сегодня людей? Какими они были?

Том поколебался, с трудом пытаясь припомнить виденных сегодня людей. Люди? Кажется, не видел он сегодня особенно никого. А тех, кого видел, бежали по делам. Это неинтересно. Хозяин книжной лавки? Был поглощен собственными делами и не обратил на него ровно никакого внимания. Внезапно он вспомнил красивую кареглазую девочку, с которой столкнулся в магазине. Однако Том осознал, что говорить об этом вообще не желает, ибо, начни он говорить о ней, глазом не успеет моргнуть, как Мортон вытащит из него и историю с запиской. Дальше – больше. Нет уж, плавали – знаем. Эту историю, пожалуй, вообще не стоит упоминать. Хотя и истории как таковой и нет… Но промолчать профессор, судя по всему, не даст. Вон как выжидательно смотрит. В итоге Том просто пожал плечами и ляпнул первое, что пришло ему на ум:

– Озабоченные. Молчаливые.

Профессор Мортон на мгновение прищурился, будто бы заподозрил нечто неладное, но потом складка на его лбу разгладилась, и он просто кивнул.

– Да, ты все верно подметил. Все ребята говорят об этом. Ты, вероятно, знаешь, какая у нас на данный момент нестабильная политическая обстановка в стране. Наша страна, к сожалению, оказалась в самом худшем положении после двух ядерных войн, и потому мы сильно зависим от королевства Тесмор в экономическом и политическом аспектах. Но мы поднимаемся, а это не очень нравится королю, который рассчитывал использовать нас как сырьевую базу и далее, – профессор нахмурился и внезапно понизил голос до шепота: – Есть достоверные сведения, что Эдвард организовывает различные пропагандистские кампании против нашего правительства, поддерживает оппозиционные силы.

История и политика Тома никогда особенно не интересовали, поэтому он, не зная, что сказать, промолчал. Рассказы же о насильственном удержании их региона в невыгодном положении каким-то образом почти каждый раз – Том и сам удивлялся, как так получалось, – всплывали во время сеансов с профессором. Даже если они говорили о чем-либо отвлеченном, то разговор все равно, в конце концов, так или иначе съезжал на тему исторических и политических отношений между тремя действующими странами. Том уже даже привык и пропускал часть мимо ушей, умело научившись поддакивать профессору и кивая в нужных местах. Видимо, это была самая любимая тема для разговоров у Мортона.

Профессор тем временем не унимался, все более распаляясь.

– Все, что было раньше, разрушено! Мы скованы унизительным договором и ничего не можем поделать. Миллионы наших людей потеряли все: работу, сбережения, надежды! А люди, виновные в наших несчастьях, все еще находятся у власти! Нам навязывают новую конституцию, диктуют даже, каким должно быть наше внутреннее устройство! И мы беззащитны, Том! Наши люди тем временем умирают от холода и голода, у молодых людей нет абсолютно никаких перспектив. Как ты думаешь, кто виноват, Том?