Из дворца вышли Ратибор и Добрынька. Добрынька был в кольчуге, на поясе его висел меч, а из-за спины выглядывал легкий дротик. Богатырь нес на плече корявую дубину.

– Мы при оружии, – сказал Добрынька. – Дозволь роту тебе принести, великий боярин.

И, поклонившись Владимиру, положил перед ним на землю меч, дротик и засапожный нож. То же проделал и Ратибор со своей дубиной.

– Прими нашу роту, великий боярин…

– Неверно, – сказал Мономах. – Опуститесь на левое колено и поднимите правую руку.

Указание было тотчас исполнено, и Добрынька опять затянул:

– Прими, великий боярин, нашу…

– И снова неверно, – перебил Владимир. – Повторяйте за мной: прими, князь Владимир Мономах, нашу роту на верность.

Ахнул Добрынька:

– Князь?!

И тут же спохватился. Забормотал:

– Прими, великий князь…

– Нашу роту на верность, – закончил Ратибор густым басом.

– Вот так будет правильно. Я принял вашу роту. Отныне Добрынька отвечает за мою левую руку, а Ратибор прикрывает меня со спины.

– Со спины? – уточнил Ратибор.

– Со спины. Запомнили?

– На всю жизнь, великий князь!..

– Зачисляю в личную дружину. Пошли теперь с парадного крыльца. Там вас в дружинников переоденут, а потом я вас отцу представлю. Великому Киевскому князю Всеволоду.

– Веди, князь!.. – Дружно гаркнули.

Мономах провел обретенных дружинников в великокняжеский дворец главным входом. Гридни низко кланялись, стражники враз вытягивались в струнку, прижимая левую руку к своим мечам. Никто не задавал вопросов.

Все трое во главе с Владимиром прошли в приемный зал.

– Здесь положить оружие.

– Зачем? – недовольно и вроде бы даже недоверчиво спросил Добрынька.

– Вход к великому Киевскому князю с оружием запрещен всем, кроме меня. – Владимир поправил кольчугу, меч, снял шлем, положив его на изгиб локтя. – Ждать, пока не позову.

Два рослых воина, стоявших у двери, ведущей в палату великого князя, молча расступились перед Мономахом. И распахнули перед ним двери.

Владимир вошел в покои.

– Здрав буди, батюшка мой…

И стражники тотчас же двери закрыли.

– Зачем пожаловал? – сурово спросил великий Киевский князь. Очень не любил, когда сын тревожил его без достаточных на то оснований.

– Своих новых дружинников решил тебе показать, батюшка.

– Зачем? Они же – твои.

– Один из них барса руками порвал.

– Не верю…

– Дозволишь позвать его?

– Любопытно мне на лгуна посмотреть.

– Хорошо, – усмехнулся Мономах.

Прошел к дверям, распахнул:

– Ратибор, великий князь зовет!

Ратибор вошел, низко, коснувшись пальцами пола, поклонился.

– Здрав буди, великий князь!

– Ого!.. Сын мой говорит, будто ты барса руками порвал?

– Порвал, великий князь.

– Ну так докажи.

– Так барса нет.

– Ишь ты. А чем тогда докажешь?

– А дозволишь?

– Дозволяю.

Ратибор подошел к великому князю, нагнулся, взялся за ножку кресла и на вытянутой руке поднял его вместе с князем над головой.

– Хватит! Хватит!.. – кричал великий князь. – Поставь на место!..

Владимир хохотал.

– Поставь…

Ратибор осторожно опустил кресло вместе с великим князем на место.

– Ну как, батюшка, доказал?

– Доказал… – отдуваясь, покивал головой великий князь. – А второй? Такой же?

– Нет, батюшка. Но из лука в сосновую шишку попадает. Добрыня!

Добрынька с робостью заглянул в покои, поклонился до земли.

Великий князь с неудовольствием покачал головой, вздохнул:

– Ну, спасибо, сын. Уважил…

– Ступайте, – сказал Владимир своим новым телохранителям.

Новые дружинники низко поклонились великому князю и вышли.

– Хороши мои дружинники?

– Хороши, – угрюмо проворчал отец. – С такими дружинниками тебе самое время и на княжение… Вели, чтобы мне квасу принесли.

– Квасу! – крикнул Мономах, подойдя к двери. – Квасу похолоднее великому князю!

– Поедешь княжить в Ростов, – сказал сыну великий князь Киевский Всеволод после того, как напился квасу и продышался. – Пора уж тебе, наследник, управлять учиться.